Так бывает: росту человек саженного, силы непобедимой, кулаки по пуду. Станешь, бывало, расспрашивать: «Ну как, грозен, чай, ваш Добрынюшка-богатырь?» Засмеются все, а сам богатырь глаза отведёт. «Да что ты, — скажут вам, — наш Добрынюшка-богатырь мухи ещё не обидел». И видишь вдруг — впрямь такой мухи не обидит. А случается и наоборот: росту и силы — пшик, а задору, а злобности, а шуму на десятерых наберётся. Это и у людей, и у зверей одинаково.
Не видел я зверя злобнее бесхвостых мышей-пеструшек, зимою и летом живущих в полярной тундре. Сколько раз, бывало, идёшь по тундре, наступишь на кочку — такой поднимается верезг, писк, даже подчас вздрогнешь. Глядишь — под ногами маленькая пеструшка. И с какой необычайной яростью бросается она на ваши огромные, по сравнению с нею, сапоги! Крошечные глазки горят, вострые зубки злобно оскалены. «Ну, — думаешь, — дать такому зверьку медвежью силу да львиный рык — не было бы на всём свете зверя страшнее!» У северных охотников есть такая примета: если в тундре много пеструшек — будет зимою богатая охота. Пеструшками питаются в тундре белые лисицы — песцы. Зимою песцы откапывают пеструшек под снегом, а летом ловят их на земле.
Вышедшая из-под снега тундра во всех направлениях изрыта бесчисленными ходами, некуда ногу поставить. Ходы эти проделаны пеструшками в зимнее время: так в течение долгой зимы под покровом снега продолжается невидимая, очень суетливая жизнь беспокойных зверьков. В бесчисленном лабиринте ходов юркие зверьки кормились, рожали и выхаживали потомство. Эту подснежную жизнь пеструшек нарушают бродящие по тундре песцы, с необычайной быстротою раскапывающие снег и ловящие пеструшек. Чутьё и острейший слух помогают песцам безошибочно находить живую добычу под толщею снега.
Никого, кроме лютых врагов, не видят в тундре маленькие пеструшки. Беспощадно глотают их хищные птицы, и даже миролюбивые травоядные олени не прочь полакомиться мясом пеструшки. Давно бы перевелись они в тундре, если бы не размножались с необычайной быстротою. От всех животных пеструшки ждут свою смерть и погибель. Быть может, поэтому зародилась в них такая жестокая, непримиримая злобность.
Однажды мы поймали в нашей походной палатке пеструшку, посадили в железный ящик и стали кормить. Не видя опасности, маленький зверёк скоро привык к людям. Нетерпимая злобность пропала, мы смело брали его в руки, и он больше совсем не кусался.
