К нам во двор пришёл человек. В кожаном пиджаке. В кожаной кепке. В чёрных кожаных штанах.
В руках он держал кожаный чемоданчик.
Он подошёл к нам с Люськой и сказал:
— Девочки, скоро будет день Восьмого марта. Я надеюсь, вы помните, что это за день?
Люська сказала:
— Конечно, помним! А что? Вы думали, мы забыли?
А я сказала:
— Вы для того к нам во двор пришли, чтобы напомнить? А почему, дяденька, вы нам напоминаете? У вас что, работа такая?
Этот кожаный дяденька засмеялся и сказал:
— У меня работа другая. Я работаю корреспондентом на радио. И если вы, девочки, хотите поздравить своих мам с Восьмым марта, то я запишу ваше поздравление на плёнку, и ваши мамы услышат его по радио.
Мы с Люськой ужасно обрадовались!
— Давайте, — сказала Люська. — Записывайте. Я люблю выступать по радио. Чур, я первая!
Я закричала:
— Фигушки! Всегда ты первая! Чур, первая я!
— Не ссорьтесь, — сказал корреспондент. — Она будет первая. — И показал на Люську.
Мне стало очень обидно, потому что всегда она со своими разноцветными глазами первая.
Я даже хотела уйти, но передумала. Во-первых, не так уж часто приходится выступать по радио, а во-вторых, я всё равно лучше Люськи поздравлю свою маму. Пусть не воображает, что у неё разноцветные глаза!
Мы сели на лавочку.
Корреспондент открыл свой чемоданчик, в нём оказался магнитофон.
— Вот сейчас я нажму на кнопку, — сказал корреспондент, — и ты расскажешь нам о своей маме. О том, кем она работает и как ты её любишь, а потом поздравишь её с праздником Восьмого марта. Поняла?
Люська кивнула.
Корреспондент нажал на кнопку, круги в чемоданчике завертелись, и Люська громко заговорила:
— Моя мамочка очень хорошая. Я очень люблю мою мамочку. Моя мамочка работает инженером на текстильной фабрике. Она очень умная и красивая. Она висит на доске Почёта, потому что её все уважают. Я поздравляю мою дорогую мамочку Валентину Ферапонтовну Косицыну с праздником Восьмого марта! Я желаю моей мамочке здоровья и счастья. И я желаю ей получить премию за первый квартал. А ещё я желаю счастья всем мамам на свете! И чтобы их дети учились только на «хорошо» и «отлично»!
— Стоп, — сказал корреспондент и нажал на кнопку.
Круги остановились.
— Очень хорошо, девочка! — сказал корреспондент. — Как тебя зовут?
— Люся Косицына, — гордо сказала Люська.
— Та-ак… Люся Косицына… — записал корреспондент в записной книжечке.
— Ну, а теперь давай ты, — повернулся он ко мне. — Говори так же, как твоя подруга. Громко и отчётливо.
Почему я должна говорить так же, как моя подруга? Да я в тысячу раз лучше скажу!
Круги в магнитофоне завертелись, и я вдруг сказала хриплым шёпотом:
— Моя мамочка очень хорошая. Я очень люблю мою мамочку…
— Стоп, — сказал корреспондент. — Не волнуйся. Говори громко и отчётливо.
Круги завертелись снова.
— Моя мамочка очень хорошая! — закричала я. — Я очень люблю мою мамочку!
— Стоп, — сказал корреспондент. — Зачем ты так кричишь? Говори потише… Начали!
— Моя мамочка очень хорошая, — сказала я. — Я очень люблю мою мамочку!
— Стоп, — сказал корреспондент. — Это уже было. Поздравь свою маму своими словами.
У меня защипало в носу. Круги магнитофона стали вдруг расплываться перед глазами…
— Начали! — скомандовал корреспондент.
— Я очень люблю мою мамочку, — сказала я. — Моя мамочка очень хорошая…
— Веселей! — сказал корреспондент. — У тебя что, зубы болят?
Чтобы не заплакать, я ущипнула себя за ухо и воскликнула:
— Я очень люблю мою мамочку! Моя мамочка очень хорошая!
— Что же ты остановилась? — сказал корреспондент. — Дальше…
Я ущипнула себя за бок через карман пальто и сказала:
— Она работает кандидатом химических наук в институте мясо-молочной промышленности…
Корреспондент кивнул: всё, мол, правильно.
— Кандидатом химических наук, — повторила я. — И каждый день ходит на работу. То есть моя мамочка не ходит, она ездит на работу на автобусе, а мы с Ураном остаёмся дома. Уран — это моя собака, и я его тоже очень люблю. Но мою мамочку я всё-таки люблю больше. Она такая хорошая, кормит меня по утрам винегретом, манной кашей… Только я манную кашу не очень люблю. Терпеть её не могу!
Я увидела, как у корреспондента делаются круглые глаза.
— Да-да, я манную кашу ненавижу! Я говорю: «Мама, ну можно, я её не буду?» А она: «Ни за что! Ешь — и всё!» Я говорю: «Ну я же эту гадость видеть не могу!» А она: «Пока не съешь, не выйдешь из-за стола!» Не понимаю, почему нужно так мучить человека?! Вот Люську никогда так не мучают!
У меня слёзы закапали из глаз. Я вынула платок, сморкнулась и вдруг вспомнила, что выступаю по радио! На весь свет жалуюсь на свою маму!
А всё эта проклятая каша! Всякое соображение у меня отшибла!
— Ой, ну при чём тут каша! — закричала я. — Что она ко мне привязалась? Мамочка, ты не подумай, что я тебя не люблю! Я тебя всё равно люблю! Правда-правда! Честное слово! Да если хочешь, я эту противную кашу с утра до ночи буду есть! Только ты не сердись, ладно? А то, когда ты сердишься, у тебя лицо злое. Я всю жизнь буду кашу есть, только не сердись. Я так люблю, когда ты добрая! У тебя тогда такое лицо красивое и смех замечательный! Мы всегда с папой смеёмся, когда ты смеёшься. И ты, пожалуйста, никогда не болей, ладно? А то мы с папой прямо умираем, когда у тебя голова болит, так нам тебя жалко! А ещё…
— Хватит, — сказал корреспондент. — Спасибо, девочка.
Жжикнула «молния», корреспондент закрыл свой чемоданчик.
— Честно говоря, никогда в жизни ещё не записывал такого поздравления, — сказал корреспондент.
— Вы фамилию мою забыли записать, — сказала я.
— А ты мне просто скажи. Я твою фамилию и так запомню. Ну, как твоя фамилия?
— Синицына Люся, — сказала я.
— Как я тебя понимаю, Синицына Люся! — сказал корреспондент. — Я тоже в детстве терпеть не мог манной каши… Ну, ладно. Пока, девочки. Большое вам спасибо.
Он перекинул ремень от чемоданчика через плечо и ушёл.
Восьмого марта я проснулась первая и сразу побежала включать радио. В шесть часов утра передавали «Последние известия», а нас с Люськой не передавали.
И в семь нас не передавали.
И в восемь.
И в девять нас не передавали, и в одиннадцать, и в два…
И настало тридцать две минуты четвёртого, и вдруг нас стали передавать!
Сначала говорили про какую-то школу, где к Восьмому марта ученики шестого «Б» выпустили альбом с фотографиями всех мам и вокруг фотографий нарисовали всякие цветы. Вокруг одной мамы розы, вокруг другой — маки, вокруг третьей — незабудки, а вокруг других мам всякие другие цветы…
А потом разные дети стали поздравлять по радио своих мам, и я подумала:
«Вот, сейчас!..»
И вдруг голос нашего знакомого корреспондента сказал:
— А сейчас свою маму поздравит школьница Люся Косицына.
Я закричала:
— Мама! Мама! Иди сюда! За Люськой я тебя буду поздравлять!
И мама прибежала из кухни, и мы вместе с ней слушали, как Люська говорила:
«Моя мамочка очень хорошая. Я очень люблю мою мамочку. Моя мамочка работает инженером на текстильной фабрике. Она очень умная и красивая. Она висит на доске Почёта, потому что её все уважают. Я поздравляю мою дорогую мамочку Валентину Ферапонтовну Косицыну с праздником Восьмого марта! Я желаю моей мамочке здоровья и счастья, и я желаю ей получить премию за первый квартал. А ещё я желаю счастья всем мамам на свете! И чтобы их дети учились на «хорошо» и «отлично»!»
— Молодец, Люсенька, — сказала мама. — Очень хорошее выступление!
Но я сказала:
— Тише! Тише! Вот сейчас!.. Сейчас!..
И вдруг диктор сказал:
«Дорогие друзья, наша передача окончена. Шлите письма по адресу: «Москва, Радио, редакция вещания для младших школьников…»
Теперь вы понимаете, почему мы с Люськой поссорились снова!
