Неподалеку от деревни Лужки есть висячий мостик.
Он висит над речкой Истрой, и, когда идешь по нему, мостик качается, замирает сердце и думаешь: вот улетишь!
А Истра внизу беспокойно течет и вроде подталкивает: хочешь лететь — лети! Сойдешь потом на берег, и ноги как каменные — неохотно идут, недовольны, что вместо полета опять им в землю тыкаться.
Вот приехал я раз в деревню Лужки, и сразу пошел на мостик.
А тут ветер поднялся. Заскрипел висячий мостик, закачался.
Закружилась у меня голова, и захотелось подпрыгнуть, и я вдруг… подпрыгнул, и показалось — взлетел.
Далекие я увидел поля, великие леса за полями, и речка Истра разрезала леса и поля лучинами-полумесяцами, чертила по земле быстрые узоры.
Захотелось по узорам полететь к великим лесам, но тут послышалось:
— Эй! (По мостику шел какой-то старик с палкой в руке.) Ты чего тут прыгаешь?
— Да летаю.
— Тоже мне жаворонок! Совсем наш мостик расшатали, того гляди, оборвется. Иди-иди, на берегу прыгай!
И он погрозился палкой.
Сошел я с мостика на берег.
«Ладно, — думал я. — Не все мне прыгать да летать. Надо и приземляться иногда».
В тот день я долго гулял по берегу Истры и вспоминал зачем-то своих
друзей. Вспомнил и Леву, и Наташу, вспомнил маму и брата Борю, а еще вспомнил Орехьевну.
Приехал домой, на столе — письмо. Орехьевна мне пишет:
«Я бы к тебе прилетела на крылышках. Да нет крыльев у меня».
