Я шел вдоль бесконечного голубого забора и постукивал палкой по теснинам. Теснины были сухие, некрашеные и серебрились на солнце, а от ударов звучали на разные лады, как клавиши ксилофона.
Неожиданно откуда-то раздался голос:
— Тише ты!
Голос остановил меня. Я огляделся. Никого вокруг не было. Я снова ударил по забору. И забор недовольно крикнул:
— Тебе же сказали!
Вот тебе и говорящий забор. Я стал внимательно рассматривать его и в одной из тесин обнаружил дыру от выпавшего сучка. Из этой дыры на меня смотрел большой внимательный глаз.
Оказывается, забор не только разговаривал, но и смотрел.
— Ты кто такой? — спросил я.
Глаз моргнул, словно огонек погас и зажегся снова.
— Гоша, — ответил он.
Я приблизился к глазу и стал его рассматривать. В самом центре его горела черная точка — зрачок. Она была окружена голубовато-черным райком, а дальше шла ясная, без единого пятнышка голубизна. Казалось, это было маленькое голубое небо с маленьким черным солнцем, но это черное солнце излучало свет, ровный, спокойный. А вокруг черного солнышка была солнечная корона, состоящая из маленьких кристалликов.
— Что ты смотришь на меня? — спросил глаз. — То палкой бил, то смотришь.
Он моргнул, и черное солнышко уменьшилось, словно глаз прицеливался.
— Никогда не видел заборов с глазами, — пробормотал я.
— Покажи свою собаку, — попросил глаз — Гоша.
— Смотри на здоровье, — ответил я, и тут только смекнул, что собака ниже глаза, и я отошел с ней подальше от забора, чтобы глаз мог рассмотреть ее.
— Ты старый, и у тебя мало волос, — сказал глаз. Он, оказывается, рассматривал меня. — А я думал, что ты мальчишка… раз бьешь палкой по забору.
Голос у Гоши был густой, низкий, при этом мальчик слегка шепелявил, вероятно, у него не хватало зубов.
Я спросил:
— Зубы-то у тебя есть?
— Есть, — ответил он. — Есть зубы. Только впереди двух нет.
— А ты откуда взялся? — спросил я.
— Я в детском саду, — объяснил глаз. — Нас вывезли.
Глаз моргнул. Забор был большой и плотный. Он был безжизненный, но глаз оживлял его. Маленького голубого глаза хватало на такой большой забор.
— Больше не буду бить по забору палкой, — сказал я.
— Жаль, что ты старый, — отозвался глаз. — Со старым неинтересно играть. Ты давно уже старый?
Я пожал плечами.
— У нас тетя Дуся тоже старая. Ей двадцать лет.
Я усмехнулся.
— Тебе тоже двадцать? — спросил глаз.
— Побольше.
— Ты что — очень старый? — решил глаз.
— Суди сам.
— Зато у тебя собака, — утешил меня Гоша. — Как ее зовут?
— Зной.
— Зной! — позвал глаз.
Зной подошел к забору, встал на задние лапы, а передними уперся в тесину. При этом забор скрипнул. Зной стал дышать в глаз.
— Ты не бойся, — сказал я.
— Я не боюсь.
Вот, оказывается, какой бесстрашный глаз у забора.
— Я когда подрасту, перелезу через забор, — сказал глаз.
— А я думал — ты сам забор. Забор с голубым глазом. Он, видимо, не понял моей шутки, потому что сказал:
— У заборов не бывает глаз.
— А у этого забора есть.
— Это мой глаз… Я сейчас уйду.
— Подожди!
Глаз промолчал. Он внимательно смотрел на меня из своей необычной деревянной глазницы. И я чувствовал неловкость под пристальным взглядом голубого глаза.
Он вдруг сказал:
— Отойди в сторону, а то поезд не виден.
Тут только я уловил дробный звук приближающегося поезда. Я сделал шаг в сторону. Поезд приближался. Он пропел каким-то грустным буйволиным голосом. И сразу замелькали стеклянные квадраты окон. Они мчались мимо забора. И вероятно, в каждом из них отражался голубой глаз.
Когда поезд промчался и его гул замер за последним вагоном, глаз позвал меня:
— Ты не ушел?
— Стою.
— Стой, стой. Только я тебя не вижу. Покажись.
Я показался.
— Тут всегда пасется коза, — сказал мне мальчик. — А сегодня вместо козы — ты.
— Где же коза?
— У нее козлята. Она скоро придет с козлятами… А под белым камнем черви для рыбы.
Действительно, на земле лежал пригретый на солнце белый камень. Я слегка сдвинул его носком ботинка. Все было правильно: под камнем были дождевые черви.
— А за поездом, — продолжал свой рассказ голубой глаз забора, — лес. Там ночью спит солнце.
Я удивленно посмотрел на глаз и почувствовал, что от него исходит какое-то трепетное свечение. Глаз освещал мир, и в его свете все вокруг теряло обыденность и становилось прекрасным, начинало жить жизнью, которую наши глаза давно уже не замечали. И я подумал, что в маленькую дырку в заборе этот глаз может увидеть больше, чем мы, взрослые, для которых не существует заборов.
— Что ты молчишь? — прервал он мое раздумье.
— Думаю.
Глаз заморгал. Он не понял слова «думаю». Вероятно, это слово пока что заменяло ему другое слово: «живу».
— Мой папа живет там, где солнце спит всю зиму, — неожиданно сказал он мне. — Он скоро приедет, и мы пойдем с ним смотреть козлят… козы.
— Тебе не скучно? — спросил я.
— Меня скоро спать позовут, — ответил он.
Видимо, слово «скучно» напоминало ему слово «спать».
— Я пойду.
— Подожди.
Не отпускал меня голубой глаз забора.
— Подожди, я расскажу тебе про красную шапочку и серого волка.
— Давай!
— Волк съел бабушку… А если бы он съел меня, я бы у него в животе проделал дырочку и все видел бы.
— Это ты здорово придумал!
— Только волка нет… Но мы с папой найдем волка. Он нас обоих съест. Вот будет весело!
И глаз засмеялся.
— Ты приходи, может быть, он и тебя съест. И мы будем вместе смотреть в дырочку… Ты не собираешь косточки от компота?
Я покачал головой. И тут где-то вдалеке послышался женский голос:
— Гоша!.. Гоша Савельев!
Глаз исчез. И сразу забор стал серым, глухим и слепым. Обыкновенным, неодушевленным забором. Без глаз, без голоса. Без мыслей. Только на этом месте осталась дырка, а над ней волокно древесины, изогнутое бровью. А чуть пониже — капля смолы. Засохшая, ставшая серебряной слезой.
Я подошел ближе, нагнулся и заглянул в дырочку в надежде увидеть хозяина голубого глаза. Но никого не увидел. Передо мной был скучный двор, дом с ровными рядами окон. На земле валялась сломанная лопатка. Подальше, на веревке, сушилось белье: маленькие штанишки и рубашки. Ничего интересного не увидел мой глаз, превратившись в глаз забора. Видимо, забору живется куда интереснее, когда ему на время дарит свой глаз маленький Гоша, у которого не хватает двух передних зубов и который вместо слова «думаю» еще употребляет слово «живу».
