Сосновый лес кажется неприветливым, хмурым. Стволы деревьев — темные, хвоя — темно-зеленая, а на земле — ни кустика, ни травинки. Да и как же им вырасти, если всю землю в лесу покрывает ковер из опавших сухих иголок-хвоинок.
Но мы с Аленкой любим хвойный лес. Здесь пахнет как-то особенно хорошо и дышится особенно легко. В сосновом лесу и видно далеко вокруг, не то что в лиственном: сучья у сосен высоко, а подлеска-кустарника нет и в помине.
Однажды мы с Аленкой шли по такому лесу, смотрим вокруг — и вдруг… Мы даже остановились от неожиданности. Вот это да! Кругом все хмуро — серые лишайники, коричнево-красные стволы сосен да рыжие сухие иголки под ногами. И вдруг — яркая, изумрудная зеленая полоска перечеркнула наискось лес.
— Пойдем скорее к ней! — говорит Аленка.
И вот мы у этой зеленой полоски. Неширокая, не больше полуметра, она бежит мимо нас и снова скрывается за темными соснами. Аленка присела на корточки и погладила полоску ладошкой.
— Бархатная, — говорит она. — Бархатная дорожка, — и смотрит на меня вопросительно, ждет, что скажу.
Но я молчу: подумай сама. И Аленка думает. Думает долго. А я терпеливо жду.
Ведь я же знаю, в чем дело. Вся земля в хвойном лесу покрыта иголками. Они не дают расти траве. А по тропинке ходит человек. Он ходит и раскидывает хвою. Не нарочно, конечно, так получается. Человек ходит и очищает в этом месте землю от хвои. Да, от хвои-то он ее очищает, но и утаптывает так, что ни одна травинка не вырастет. А мох вырастет. И вырос. Да как еще вырос-то! Всю дорожку покрыл сплошным ковром.
Это я рассказал Аленке, потому что она так и не догадалась. Ну что ж, ведь Аленка еще маленькая.
А потом мы пошли по «бархатной» дорожке.
И хоть тропинка вела совсем не в ту сторону, в какую нам с Аленкой надо было, мы все-таки пошли по ней.
Ведь не каждый же день случается найти «бархатную» дорожку.
