Окажись вы где-нибудь между двумя очаровательными деревушками Мезьер и Вюистернан, расположенными на высоких холмах, над прекрасной долиной Глан, вы бы увидели с одной стороны вершины Юры, с другой – Грюйерские Альпы и пики Савойских гор. Чудесный вид! Эти места примечательны также и тем, что у обочины дороги, соединяющей Мезьер и Вюистернан, недалеко от деревни Виллариa, стоит очень красивая ферма, которую в народе называют «Пра-Диабла».
В давние времена, когда некто рогатый в зеленых одеждах еще запросто разгуливал по земле, этот край не показался бы вам дружелюбным! Сегодня путешественник, сойдя с поезда на станции «Ромон», увидит на высоком холме красивый город, окруженный рвами и крепостной стеной, прелестные домики, утопающие в цветах, зеленые поля, вдоль которых проносятся «Рено» и «Пежо». А раньше здесь шумели бескрайние леса. Множество зверей и птиц водилось в дремучих чащах. Реки Глана и Сарина, ныне тихие и спокойные, в непогоду разливались и становились бурными и опасными. Ромон был всего лишь маленьким селеньем, тонувшим в кустах орешника, а Мезьер – хутором, ютящимся на опушке леса, что простирался вплоть до Вюистернана. Через лес пролегала кривая каменистая дорога, вся в рытвинах и ухабах.
Как-то раз поздним вечером по этой дороге брело бедное семейство – мать, отец и восемь ребятишек мал мала меньше. Дело было осенью. Дул сильный ветер и вершины черно-зеленых елей качались, как пьяные солдаты после пирушки. Лес гудел, горюя, что лето прошло и суровая зима приближается неслышными, но быстрыми шагами. Мелкий холодный дождь лил, не переставая, уже несколько дней… И вот в такую-то пору родители и дети, спотыкаясь от усталости, шли по темному лесу. Они тащили за собой старую телегу, груженую нищенским скарбом – поленьями, посудой и рваными мешками с каким-то тряпьем. Поверх этого добра была водружена корзина с приунывшим петухом и двумя мокрыми курицами.
Крестьянин Жан и его жена Нанетта еще недавно были богаты и жили припеваючи. Но случился неурожайный год, на домашний скот напала хворь, и бедняги очутились на грани разорения. Наивный Жан решил занять денег у одного ростовщика, который давно уже предлагал ему свою помощь. Как водится, ростовщик на деле оказался жадным и бесчувственным злодеем. Хитростью и обманом этот мерзавец оттягал у Жана все имущество, и в конце концов даже выгнал его вместе с женой и детьми из их собственного дома.
И тогда Жан и Нанетта ушли в лес. Здесь у них был клочок земли, такой маленький и неказистый, что даже ростовщик на него не позарился.
Путники остановились у подножия огромного дуба на краю дороги. Дети принялись собирать под деревьями сухие листья, и вскоре набрали их целую кучу. Жан развел костер из веток поваленной ветром ели. Нанетта достала из мешка горсточку муки, пару луковиц, соль и сварила в старом котле суп. Помолившись, все поели.
Настала ночь. Дети один за другим забрались в кучу сухих листьев и вскоре прямо там и заснули. В этой теплой перине, благоухавшей травою, грибами, елями и прочими лесными ароматами, им было хорошо, как ангелочкам в раю.
Вымыв посуду, Нанетта села у огня. Задумавшись, она смотрела на угасавшие угли. Жан, измученный свалившимися на его голову несчастьями и тревогой за участь семьи, хотел бы забыться сном, да не мог. Он решил побродить по лесу, чтобы развеяться… Крестьянин шел в темноте, среди деревьев. Он с мольбою смотрел на небо и утирал рукавом слезы.
Некий вельможа, черноглазый, высокого роста, величественной поступью вышел вдруг из тумана и преградил Жану путь. На нем была черная шапочка с длинным белым пером, зеленый плащ и желтые панталоны. Его левая рука сжимала рукоятку охотничьего ножа. Правой он дружески и покровительственно похлопал по плечу бедняка.
Ласковым, вкрадчивым голосом прекрасный незнакомец обратился к крестьянину:
— Друг мой Жан, к чему эта одинокая прогулка в столь поздний час? У тебя очень грустный вид!
Вокруг них возникло какое-то странное свечение, но Жан был так взволнован неожиданной встречей с вельможей, что не обратил на это внимания. Он ответил:
— Сударь, не имею чести знать вашего имени. Вижу, что и вам не известно, кто я. Как же мне не печалиться, когда мы с женой и маленькими детьми остались без крыши над головой? Нас обобрали и теперь нам суждено погибнуть в дремучем лесу…
– Жан, да будет тебе известно, что я придворный архитектор ромонского графа. Много лет назад я уехал из этих краев и долго здесь не появлялся. Вот почему ты ни разу не видел меня. Но я знавал твоего почтенного отца. Он, помнится мне, владел большим состоянием. Я слышал о твоих неудачах и вот решил прийти к тебе на помощь. Хочу предложить тебе сделку.
Поверишь ли, всего за два дня я могу построить целый город с сотней прекрасных домов, крепостью, башнями и замком. Как-то раз за одну только ночь я возвел монастырь в три раза больше, чем цистерцианская обитель Фий-Дио, что стоит недалеко от Ромона.
Чтобы выстроить тебе отличный дом и разбить вокруг него чудный сад, мне потребуется лишь несколько часов. В благодарность же я попрошу тебя только о маленьком знаке внимания. Итак, завтра утром, если ты, конечно, этого захочешь, у тебя будет дом!
Завороженный, взволнованный и удивленный, Жан отвечал:
— Сударь, я очень хочу получить новый дом. Но какую же плату вы за него потребуете?
– О, я прошу совсем о немногом, ведь я так богат! Как я уже тебе сказал – просто о знаке внимания: если завтра к утру я закончу строительство дома и насажу великолепный сад на твоей земле, ты мне дашь либо ствол, который появится из кучи сухих листьев, что собрали твои дети, либо ветку от этого ствола, либо первую сделанную тобой вязанку хвороста. Если же до первых петухов моя работа не будет окончена, ты не будешь должен мне ничего. Пойдет?
– Право же, сударь, не знаю, что и ответить. За дом с садом вы просите такую малость – ствол дерева, которое никогда не вырастет из кучи сухих листьев, ветку от этого ствола, вязанку хвороста… Конечно, я дам вам все, чего ни пожелаете. Я ведь нищий. Забирайте, что найдете.
Недолго думая, Жан заключил этот странный договор с незнакомым вельможей. Сделку скрепили рукопожатием, и пальцы Жана словно обожгло огнем. Но он был так счастлив, что забыл удивиться, и, весело напевая и посмеиваясь, поспешил к дубу, под которым расположилось его семейство.
Услышав, как Жан смеется, Нанетта в страхе бросилась к нему. Она подумала, что горе помутило его рассудок. Но муж обнял ее и рассказал о договоре с архитектором.
Узнав о сделке, Нанетта словно окаменела. Придя в себя, вместо того, чтобы разделить радость мужа, она сказала дрожащим от волнения голосом:
— Жан, ты совершил ужасную ошибку. Разве ты не знаешь, кто разгуливает ночью по лесу? Незнакомец в зеленой одежде… это же сам дьявол! Зачем ты с ним разговаривал?
В прекрасных глазах Нанетты было отчаяние.
– По твоей глупости мы разорились, – и я ни словом не упрекнула тебя. По твоей же глупости наши дети остались без крова и без куска хлеба, – и я все время была с тобой рядом, чтоб утешить тебя в трудную минуту. Но жить с человеком, который отдает жену, ребенка или собственную душу сатане, – никогда!
– Что такое ты говоришь, Нанетта? Ничего не пойму… Что ты говоришь? – залепетал Жан.
– Да нечего тут понимать, несчастный! Ствол, что появится из кучи листьев, которую дети приготовили нам для сна, это ты сам, глава нашей семьи. Ветка от ствола – это я. А первая связанная тобой охапка хвороста – это первый ребенок, которого ты поутру оденешь.
Выслушав жену, бедный крестьянин бросился ничком на землю, крича:
— Дьявол! Дьявол! Я отдал Нанетту дьяволу!
Но умная женщина стала успокаивать своего незадачливого мужа:
— Послушай, Жан, все будет хорошо, если ты хоть раз в жизни дашь мне возможность поступить так, как я считаю нужным. Иди-ка спать, заройся в листья и ни о чем не беспокойся. Меня черт пока что не забрал, и я уж постараюсь не попасть к нему в лапы.
Причитая, Жан заполз в кучу сухих листьев и уснул там рядом с детьми.
Едва на колокольне ромонской церкви пробило полночь, из преисподней вылетел целый отряд маленьких чертенят, держащих в своих цепких ручках пилы, топоры, рубанки, молотки, гвозди и прочие инструменты, необходимые каменщикам, столярам и плотникам. Нанетта с изумлением увидела, как они, подобно стае черных ворон, пронеслись по небу и опустились невдалеке от дуба. Не теряя времени даром, чертенята с рвением принялись за работу.
Деревья одно за другим с треском и грохотом падали на землю. Рогатые плотники в мгновение ока обрезали ветки и тут же начинали строгать стволы и пилить бревна. Твердую лесную землю черти вспахивали и разрыхляли с такой легкостью, будто это был только что выпавший снег. Адские строители бегали туда-сюда с наполненными доверху тачками, без труда выдергивали из почвы огромные камни и отшвыривали их в сторону. Дьявольские пилы так громко визжали, что Нанетте хотелось заткнуть уши. Сотни маленьких существ – черных, коренастых и кривоногих – с невероятной скоростью сновали по лесу. Но при этом они не сталкивались и не мешали друг другу работать.
Дом вырастал на глазах. В два часа ночи около дороги уже стоял фундамент. А еще через полчаса поднялись стены. К трем часам черти прорезали окна и двери! К четырем часам была почти готова черепичная крыша! Вокруг строящегося дома дьявольские садовники сажали молодые деревца, которые по велению чьей-то колдовской силы сразу начинали цвести и плодоносить. Основные работы подходили к концу, и некоторые строители принялись уже за мелкие детали: появилась резьба на ставнях, на подоконниках выстроились в ряд цветочные горшки, над входом в дом была повешена красивая картина с изображением мирно бредущего стада коров, – ее только что намалевал рогатый художник.
Жан проснулся. Трясясь от страха, он время от времени высовывал голову из кучи сухих листьев, но быстро прятался обратно, завидев среди маленьких чертенят, суетящихся на опушке, высокую фигуру того, кто назвался придворным архитектором ромонского графа, а на деле оказался самим сатаной.
Нанетта тоже следила за действиями адских строителей и их главаря. Но, в отличие от своего мужа, она не сидела сложа руки. Храбрая женщина, вооружившись четками и бутылью со святой водой, подошла к телеге, где в клетке, прикрытой куском рогожи, дремали курицы и петух, и концом палки очертила на земле линию вокруг себя. Она хорошо знала, что такой круг – верная защита от нападения нечистой силы. Затем Нанетта принялась читать Евангелие от Иоанна – с такой скоростью и с таким рвением, какие встретишь лишь у почтенного капуцина.
Священные слова донеслись до уха черного архитектора. Он насторожился и злобно зашипел, ибо почувствовал, что жена крестьянина задумала ему помешать. Черт стал медленно приближаться к телеге. Вот он уже подошел совсем близко и приготовился сцапать Нанетту! Но не тут-то было. Переступить через круг оказалось ему не под силу. Он стоял совсем рядом с Нанеттой и бросал на нее взгляды, исполненные гнева и презрения. Чтобы отогнать лукавого, Нанетта принялась брызгать на него святой водой, и капли обжигали черта, словно раскаленное железо. И тогда черный архитектор понял, что в сердце этой женщины нет места страху и она сделает все, чтобы избавить себя, детей и мужа от дьявольской напасти. Грубо выругавшись, он отвернулся от жены крестьянина и пошел поскорее достраивать дом.
Приближалось утро. Жан с ужасом смотрел на возведенный чертенятами чудесный дом. Ноздри ему щекотал нежный запах нарциссов, что расцвели минуту назад в возникшем из небытия саду. Он слышал шепот воды в фонтане, устроенном перед крыльцом. Крестьянин приметил, с какой злобой дьявол смотрит в сторону Нанетты, и вдруг ясно понял, что жена ему всего на свете дороже.
На колокольне Ромона пробило шесть. Дом был почти достроен, не хватало лишь нескольких черепиц. Мессир дьявол с быстротой молнии взобрался на крышу. Его помощники прислонили к стене длинную лестницу, и маленький чертенок стал живо карабкаться наверх, чтобы подать недостающую черепицу своему хозяину, который радостно потирал руки, глядя на Нанетту и полагая, что душа ее уже в его когтях. Но жена крестьянина, дочитав молитву, быстро сорвала кусок старой рогожи с клетки, в которой спали куры и петух. Лучи восходящего солнца разбудили птиц. Петух встрепенулся, и по всему лесу разнеслось его утреннее приветствие миру. Пронзительное «ку-ка-ре-ку!» услышали петухи окрестных деревень и в свою очередь отозвались громким пением.
Услыхав петушиный крик, дьявол вздрогнул и, не удержавшись на покатой крыше, свалился на землю. Вскочив на ноги, он прокричал страшное проклятие и со всеми своими рогатыми помощниками – столярами, плотниками, садовниками, каменщиками – исчез во внезапно вырвавшемся из-под земли столбе огня и дыма. Над опушкой повис тяжелый запах серы, но его унес первый же порыв свежего ветра. В лесу воцарилась такая тишина, что слышно было, как просыпаются птицы и падают с листьев капли прошедшего дождя. А посреди вековых елей стоял большой новый дом, окруженный великолепным садом, в котором, несмотря на позднюю осень, фруктовые деревья были увешаны желтыми яблоками, синими сливами и красной вишней.
В некоторых хрониках, повествующих о том, как дьявол построил крестьянину дом, говорится также, что Жану пришлось освятить новое жилище, прежде чем он поселился в нем с женой и детьми. Хоть дьявол и оставил этих людей в покое, таинственные чары не позволяли довести строительство до конца, – оставшиеся кусочки черепицы никак не хотели держаться на крыше и падали на землю. Тогда Жан пошел к настоятелю ближайшего монастыря и рассказал ему о проделках сатаны. Достойный отец внимательно выслушал Жана и, недолго думая, отрядил ему в помощь нескольких братьев, которым велено было пойти на закате солнца к новому дому и у стен его молиться до утра.
Итак, шестеро самых сильных и благочестивых монахов отправились в лес. Всю ночь они просили Господа Бога развеять адские силы. И утром на крышу дома опустился белый голубь. Один из братьев взял куски черепицы, забрался по лестнице наверх и приложил их к тому месту, где им следовало быть, но не хотелось держаться. О чудо! Черепица словно приросла к крыше и уже не падала. С тех пор Жан, его храбрая жена Нанетта и их дети стали жить-поживать в новом доме, и они никогда больше не вспоминали о черном архитекторе и его помощниках. Такова человеческая неблагодарность!
