Летние каникулы длинные, и это замечательно. Но все же настал день, когда и они кончились, и Томми с Анникой вновь пошли в школу. Пеппи по-прежнему говорила, что она достаточно ученая и без школы, и уверяла, что ноги ее не будет в классе до тех пор, пока она не убедится, что не может больше жить, не зная, как прочитать слова «морская болезнь».
– Но ведь у меня никогда не будет морской болезни, поэтому мне нечего беспокоиться, что я не могу прочитать этих слов. А если мне все же когда-нибудь придется захворать морской болезнью, то в тот момент я вряд ли захочу читать.
– Да, у тебя никогда не будет морской болезни, – сказал Томми.
И он был прав. Пеппи много плавала по морям со своим папой-капитаном до того, как он стал негритянским королем, и ни разу не страдала морской болезнью.
Иногда Пеппи скакала на своей лошади в город, ждала Томми и Аннику возле школы и привозила их назад верхом. Томми и Анника всегда были этому рады, они так любили верховую езду, и вообще не часто случается, чтобы дети возвращались из школы верхом на лошади!
– Послушай, Пеппи, ты обязательно должна сегодня вечером заехать за нами, – сказал как-то раз Томми, когда они с Анникой прибежали домой обедать во время большой перемены.
– Да, обязательно прискочи в школу, – сказала Анника, – потому что сегодня фрекен Розенблюм будет раздавать подарки всем послушным и примерным детям.
Фрекен Розенблюм – богатая старая дама – была очень скупая старуха, но все же раз в полугодие она приходила в школу и раздавала подарки ученикам. Но не всем детям, нет, боже упаси! Только самым послушным и прилежным. Чтобы фрекен Розенблюм могла решить, кто из детей действительно самый послушный и прилежный, она устраивала перед раздачей подарков настоящий экзамен. Поэтому все дети в этом городе жили в постоянном страхе перед фрекен Розенблюм. Всякий раз, когда им дома надо было учить уроки, а им хотелось заняться чем-нибудь другим, более веселым и интересным, их мамы или папы обязательно говорили:
– Не забывай о фрекен Розенблюм! И в самом деле, было очень стыдно прийти домой к родителям и младшим братьям и сестрам в тот день, когда фрекен Розенблюм устраивала раздачу подарков, с пустыми руками, – ведь другие-то приносили домой кулечки с конфетами и теплые фуфайки. Да, именно теплые фуфайки! Потому что фрекен Розенблюм раздавала бедным детям и одежду. Но даже самый нуждающийся мальчишка ничего не получит, если не ответит фрекен Розенблюм, сколько, например, сантиметров в километре. Нет, не было ничего удивительного в том, что все дети в городке жили в постоянном страхе перед этой старой дамой. Боялись они, впрочем, не только ее, но и ее знаменитого супа! Дело в том, что фрекен Розенблюм взвешивала всех ребят и измеряла их рост, чтобы обнаружить самых худых и хилых, тех, кого дома не кормили досыта. Всех этих детей фрекен Розенблюм заставляла каждый день ходить к ней домой и съедать там полную тарелку супа. Может быть, это было бы и неплохо, если бы в супе не было бы так много какой-то противной крупы, проглотить которую было просто невозможно.
Итак, настал тот великий день, когда фрекен Розенблюм посещала школу. Занятия окончились по этому случаю раньше обычного, и все дети собрались на школьном дворе. Посреди двора поставили большой стол, и за этим столом торжественно восседала фрекен Розенблюм. По бокам сидели два секретаря, которых ей дали в помощь, они записывали все, что касалось детей: сколько весят, как они отвечают на вопросы, нуждаются ли они в одежде, как они себя ведут в школе, есть ли у них братья и сестры, которым тоже нужны платья, ну и все остальное, что фрекен Розенблюм хотела знать. На столе перед ней стояла шкатулка с деньгами и целая куча кулечков с карамельками, а с другой стороны – груда фуфаек, чулок и штанов.
– Дети, постройтесь в шеренги! – крикнула фрекен Розенблюм. – В первой шеренге станут те, у кого нет братьев и сестер; во второй – те, у кого в семье не больше трех детей; в третьей – те, у кого больше трех.
Фрекен Розенблюм превыше всего ценила порядок, а ведь это было только справедливо, чтобы те, у кого дома есть малыши, получили бы большой кулек конфет.
И вот начался опрос. Ой, до чего – же дрожали дети! Те, кто не мог ответить на заданные вопросы, должны были становиться в отдельную шеренгу, на виду у всех, – чтобы им было стыдно, а потом их отправляли домой без конфет, и они приходили к своим маленьким братьям и сестрам с пустыми руками.
Томми и Анника учились хорошо, и все же бант Анники трясся, потому что девочка дрожала от волнения, а Томми, который стоял за ней, тем больше бледнел, чем ближе подходил к фрекен Розенблюм. И вот как раз в тот момент, когда настала его очередь отвечать на вопросы, в шеренге детей «без братьев и сестер» возник какой-то беспорядок. Кто-то протискивался вперед, расталкивая ребят. Конечно, это была Пеппи. Она отстранила тех, кто стоял уже у стола, и обратилась к фрекен Розенблюм:
– Извините, но я немного опоздала. Куда мне встать? У нас в семье четырнадцать детей, причем тринадцать мальчишек с дурными наклонностями.
Фрекен Розенблюм неодобрительно взглянула на девочку.
– Стой, где стоишь, – ответила она, – но я боюсь, что вскоре тебе придется перейти к тем ребятам, которым должно быть стыдно.
Секретари записали имя Пеппи, потом ее взвесили, чтобы выяснить, не нуждается ли она в супе. Но оказалось, что у нее на два кило больше нормы.
– Супа ты не получишь, – строго сказала ей фрекен Розенблюм.
– Везет же иногда! – воскликнула Пеппи. – Теперь бы еще как-нибудь справиться с лифчиками и фуфайками, тогда все будет в порядке.
Фрекен Розенблюм не стала ее слушать. Она листала букварь, выискивая слова потрудней, чтобы Пеппи сказала, как они пишутся.
– Послушай-ка, деточка, – сказала она наконец, – скажи мне, пожалуйста, как пишется «морская болезнь»?
– Охотно, – воскликнула Пеппи. – МАРЗСКАЯ БАЛЕСН.
Фрекен Розенблюм кисло улыбнулась.
– В букваре эти слова почему-то написаны иначе, – язвительно заметила она.
– Возможно, – нимало не смутилась Пеппи. – Но я думала, что тебе интересно было узнать, как я пишу это слово. МАРЗСКАЯ БАЛЕСН – так я пишу всегда, и ничего плохого от этого еще не случилось.
– Занесите ее ответ в книгу, – распорядилась фрекен Розенблюм и с мрачным видом поджала губы.
– Да, обязательно запишите, как я это пишу. Надеюсь, нам удастся добиться, чтобы отныне все буквари писали по-моему.
– Ну, девочка, – продолжила фрекен Розенблюм свой опрос, – а теперь скажи мне, когда умер Карл XII?
– Ой, бедняжка, он тоже умер! – воскликнула Пеппи. – Конечно, этого и следовало ожидать, ух очень много он шатался по свету, а это к добру не приводит. Но я уверена, что если бы его ноги всегда были сухими, он и сейчас был бы с нами.
– Запишите этот ответ, – ледяным голосом приказала фрекен Розенблюм.
– Да, да, пожалуйста, запишите, – настаивала Пеппи. – Мне не хочется давать вам лишнюю работу, но все же запишите еще и вот что: после того как ты промочил ноги, лучше всего выпить теплого керосина и лечь в постель – наутро болезни как не бывало.
Фрекен Розенблюм покачала головой.
– Почему у лошади прямые коренные зубы? – спросила она серьезно.
– А ты уверена, что у них прямые коренные зубы? – с сомнением переспросила Пеппи. – Впрочем, ты можешь сама спросить у лошади. Она стоит вон там, у забора, – предложила Пеппи и показала на свою лошадь, которую привязала к дереву.
Потом Пеппи радостно засмеялась.
– Как удачно, что я ее взяла с собой! – воскликнула она. – А то бы ты так никогда и не узнала, какие у нее коренные зубы. Потому что, честно говоря, я не имею об этом никакого понятия. И мне совсем не хочется это узнать.
Фрекен Розенблюм так сжала губы, что рот ее превратился в тоненькую полоску.
– Неслыханно! – бормотала она с возмущением. – Просто неслыханно!
– Да, я тоже думаю, что это неслыханно, – радостно подхватила Пеппи. – Если я и дальше буду так удачно отвечать, то я наверняка получу шерстяные штаны.
– Запишите и это, – сказала фрекен Розенблюм.
– Нет, вы меня неверно поняли, – сказала Пеппи. – Мне, собственно говоря, вовсе не нужны никакие шерстяные штаны. Я не это хотела сказать. Но вы можете записать, что я хочу получить большущий кулек карамелек.
– Я задам тебе последний вопрос, – сказала фрекен Розенблюм, и голос ее не предвещал ничего хорошего.
– Валяйте, – сказала Пеппи, – мне очень нравится этот новый вид спорта: задавать друг другу вопросы.
– Слушай внимательно и подумай, прежде чем ответить, – сказала фрекен Розенблюм. – Пер и Поль делят между собой торт. Если Пер возьмет себе четверть торта, то что будет у Поля?
– Резь в желудке, – ответила Пеппи. Она обернулась к секретарям. – Запишите это, – сказала она серьезно, – обязательно запишите, что у Поля будет резь в желудке.
Но фрекен Розенблюм уже успела составить себе мнение о Пеппи.
– Никогда еще не видела такой невежественной и противной девочки! – воскликнула она. – Немедленно становись к тем детям, кому должно быть стыдно.
Пеппи послушно направилась к шеренге наказанных, бормоча себе под нос:
– Это несправедливо! Я ведь ответила на все вопросы.
Пройдя несколько шагов, она остановилась и обернулась к фрекен Розенблюм. Было видно, что ее вдруг осенила какая-то новая мысль.
– Извините, – сказала Пеппи, – но я забыла вам сообщить свой рост и объем груди. Не ленитесь это записать, – добавила она, обращаясь к секретарям. – Дело в общем не в том, что я хочу получить суп, совсем наоборот, но просто надо же, чтобы книги, которые вы ведете, были в полном порядке.
– Если ты немедленно не станешь туда, куда я тебе велела, если тебе не будет стыдно, – сказала фрекен Розенблюм, – то, боюсь, одна девочка получит сейчас изрядную трепку.
– Бедная девочка! – воскликнула Пеппи. – Кто она? Покажите мне ее, я сумею ее защитить! Не забудьте это тоже записать.
Пеппи стала в группу тех ребят, которым ведено было стыдиться. Настроение в этой группе было неважное. Многие дети всхлипывали и даже плакали, думая о том, что скажут их родители, когда они вернутся домой с пустыми руками.
Пеппи окинула взглядом стоящих с ней рядом детей, увидела, что почти все плачут, и тоже два раза всхлипнула. Потом она сказала:
– Знаете что! Давайте мы сами займемся этим новым спортом и будем играть в вопросы!
Это предложение несколько взбодрило ребят, но они толком не поняли, что Пеппи имела в виду.
– Давайте разобьемся на две шеренги, – объяснила Пеппи. – В одну станут те, кто знает, что Карл XII умер, а в другую те, которые еще не слышали, что он умер.
Но оказалось, что все дети знали, что Карл XII умер, и поэтому второй шеренги не получилось.
– Нет, так не годится, – заявила Пеппи, – обязательно должно быть по крайней мере две шеренги, иначе у нас ничего не получится. Спросите у фрекен Розенблюм, если мне не верите.
Пеппи задумалась.
– Есть выход! – воскликнула она наконец. – Все отпетые хулиганы станут в одну шеренгу.
– А кто станет в другую? – спросила маленькая девочка, которая не хотела признать, что она отпетый хулиган.
– В другую мы поставим еще неотпетых хулиганов, – объяснила Пеппи.
Тем временем фрекен Розенблюм продолжала рьяно вести свой опрос, и то и дело какой-нибудь мальчик или девочка, с трудом сдерживая слезы, присоединялись к группе Пеппи.
– А теперь вы будете отвечать мне на вопросы, – заявила Пеппи. – Теперь посмотрим, внимательно ли вы читали свой учебник.
Пеппи обратилась к маленькому худому мальчику в синих штанишках.
– Вот ты, назови мне кого-нибудь, кто умер.
– Старая фру Петерсон.
– Неплохо, – ободрила его Пеппи. – А больше ты никого не можешь назвать?
Но мальчик не знал, кого еще можно назвать. Тогда Пеппи сложила руки рупором, поднесла их ко рту и что было сил прокричала: – Карл XII!
Потом Пеппи по очереди спросила у всех ребят, знают ли они кого-нибудь, кто умер, и все отвечали:
– Старая фру Петерсон и Карл XII.
– Наш опрос «идет куда» лучше, чем можно было ожидать, – сказала Пеппи. – Теперь я задам вам еще только одну задачу. Если Пер и Поль делят между собой торт, а Пер заупрямился и ни за что не хочет взять себе ни кусочка – понимаете, забился в угол и грызет из упрямства какой-то сухарик, – то кому придется пожертвовать собой и съесть весь торт целиком?
– Полю! – закричали все дети хором.
– Как прекрасно, когда все дети проявляют такие блестящие знания, как вы! – восхитилась Пеппи. – За ваше усердие в учении вы заслуживаете вознаграждение.
Говоря это, Пеппи засунула руки в карманы, вытащила оттуда полные горсти монет и раздала ребятам. Кроме того, каждый получил по большому кульку карамели, которые Пеппи запасливо принесла в рюкзаке.
Легко можно себе представить, как радовались дети, как раз те, которые должны были стыдиться. Когда фрекен Розенблюм закончила раздачу своих подарков и все дети отправились домой, то оказалось, что веселее всех скачут как раз те, которых фрекен Розенблюм хотела наказать. Но прежде чем разойтись по домам, все они окружили Пеппи.
– Спасибо, спасибо, милая Пеппи! – наперебой выкрикивали они.
– Вам не за что меня благодарить, – отвечала Пеппи. – Как ловко мне удалось отделаться от шерстяных штанов, которые мне хотела всучить фрекен Розенблюм! Вот об этом не забывайте!
