Жил-был бедный портной. Детей у него было много, даже слишком, а есть нечего. Брат его был богатый крестьянин, всегда крестил ему детей.
А в последний раз, когда у портного опять родилась девочка, наотрез отказался.
– Не буду, – говорит, – крестить, и все. Что ты никак не уймешься? И так уж самому тебе кусать нечего.
Вот приходит портной домой и говорит жене:
– Как же нам быть? Знаешь что, пойду-ка я и, кого по дороге встречу – дедушку либо бабушку какую, – того и попрошу в кумовья.
– Ладно, – мол, – иди. Делай как знаешь.
Вот он и пошел, дитя на руках несет. Видит при дороге куст шиповника, а под ним бабка сидит, вся сгорбилась.
– Куда это вы разбежались? — спрашивает. – Да еще с такой крошкой?
– Иду, – мол, – крестить, да не знаю, кто крестным будет.
– Ну что ж, я пошла бы, только у меня денег нет, нечего на зубок-то подарить.
Портной и тому рад, что все же нашел человека. Окрестили дитя, а после бабушка и говорит:
– Когда девочке стукнет двенадцать лет, приведешь ее сюда к этому кусту и оставишь мне.
Он согласился. Время бежало. Либушка росла. Как сравнялось ей двенадцать лет, портной вывел ее на дорогу. Глядь, а бабушка уж тут как тут, Либушку поджидает. Под шиповником-то была дверь, они обе – под куст и из, глаз пропали. Стоит отец, смотрит, но все напрасно. Исчезла девочка, словно сквозь землю провалилась. :
Стала жить Либушка у старухи. Та сразу отдала ей ключи от всех комнат, велела везде убирать, но в седьмую комнату (от той был золотой ключик) не заглядывать.
Раз в неделю запиралась бабушка в этой комнате, а что там делала – неизвестно.
Все шло хорошо. Но вот однажды подметала Либушка шесть комнат, и захотелось ей в седьмую, запретную, заглянуть. «Что ж, думает, в этом плохого?» Засело ей в голову, работа из рук валится. Приоткрыла дверь – и что ж она видит: стоит гроб, в нем старуха, а голова у нее лошадиная. Сидит она в гробу и себя по коленкам постукивает. Закивала девочке, а та захлопнула дверь и стрелой убежала.
Вот приходит бабушка и говорит:
– Либушка, ты там была!
– Нет, бабушка, не была!
– Ты там была!
– Не была!
– Расскажи, что там видела!
– Бабушка, я там не была!
– Расскажи, девочка. Не расскажешь – онемеешь!
А Либушка молчит, как зарезанная. Бабка и лишила ее речи – немой сделала – и выгнала в лес. А лес кругом глухой, дремучий. Пошла девочка этим лесом, блуждала там, блуждала, как отбившаяся овца, пока не нашел ее под деревом королевич. Он как раз в этом лесу охотился. Разговаривать с ним Либушка не могла, а писать – умела. Королевич посадил ее на своего коня и увез к себе. Видно, красавица была.
Сейчас же сыграли они свадьбу, и стала Либушка его женой. Вот уехал королевич на войну. А Либушка уже тяжелая была. Без него родила она мальчонку. Красивый был, как картиночка, прямо сердце на него радовалось. Вдруг появляется перед ней бабушка и тотчас спрашивает:
– Расскажи, что ты там видела?
– Бабушка, я там не была!
– Расскажи!
– Я там не была!
(На это время бабка вернула ей речь.)
Раз не сознается, схватила бабка ребенка и на ее глазах разорвала.
Тут поднялся по всему замку крик, что приходила ведьма и сожрала королевича. Сейчас написали королю, он уже на войне победил и домой возвращался. Поднял шум, что стража не караулит, что это, дескать, за стража. А Либушка солдат защищает: они, мол, не виноваты.
Вот король снова собрался на войну. А Либушка скоро родить должна. Поставили везде двойную стражу, чтобы надежней было. Король уехал, без него родилась дочурка. И тоже красивая – как ангелочек. Опять, откуда ни возьмись, появляется бабка.
– Скажи, что ты там видела?
– Я там и не бывала.
– Скажи, не то плохо будет!
– Я там не была.
Так и не созналась. Схватила бабка дитя и в один миг на куски разорвала. Стража опять ничего не видела, словно и не стояла там. Король приехал, грозится, уже прямо на Либушку стал указывать, что, дескать, неспроста это. Но пока ничего ей не сделал, оставил все как есть.
Она опять забеременела. Король хотел и на этот раз в поход собираться. Поставил он вокруг своего замка стражу, каждый уголочек велел охранять и уехал. Либушка благополучно родила, и сейчас же, откуда ни возьмись, бабка.
– Что ты там видела? – спрашивает.
– Ничего я не видела, я там и не бывала.
Все одно и одно твердит. Схватила бабка ребенка и в один миг разорвала, только кровавые брызги на стенах остались. Сейчас же пишут королю, что и третье дитя съедено. Он все бросил, войско оставил, примчался домой чернее тучи. Велит ставить большой костер и сжечь на нем молодую мать.
Вот разожгли большой костер и только хотели Либушку в пламя бросить, как вдруг мчится из лесу черная карета. Кто-то машет из нее белым флажком – дескать, пардон, пардон!
Карета подъехала, бабушка встала у костра.
– Что ты видела? В последний раз тебя спрашиваю!
– Ничего я не видела! Не была я там. Не была! Вдруг костер погас, будто на него кто дунул, и стоят рядком трое прекрасных королевских детей; на них — золотые ожерелья, а бабушка говорит:
– Твоя стойкость спасла меня от заклятия. Живи всем на счастье!
Либушке сейчас же вернулась речь, язык у нее развязался. Радости-то сколько тут было! Король благополучно закончил все войны, и с тех пор жили они с Либушкой счастливо до самой смерти.
