Семья в хрустальном шаре — Глава 1
Однажды вечером в конце августа Муми‑папа гулял в своем саду, чувствуя себя потерянным. Он не знал, куда себя деть: ему казалось, что все необходимое уже сделано или делается кем‑то другим.
Муми‑папа бесцельно бродил по саду, его хвост печально волочился за ним по земле. Здесь, в долине, зной был обжигающим; все было безмолвным, неподвижным и ничуточки не пыльным. Стоял месяц великих лесных пожаров, месяц, когда требовалась великая осторожность.
Он предупредил семью. Снова и снова он объяснял им, как опасен август. Он описывал пылающую долину, рев пламени, раскаленные добела стволы и огонь, ползущий вдоль земли подо мхом. Ослепительные столбы пламени, взлетающие к ночному небу. Огненные волны, катящиеся по склонам долины к берегу…
– Шипя, они бросаются в море, – с мрачным удовлетворением завершал Муми‑папа. – Все вокруг выгорело, все почернело. Величайшая ответственность лежит на любом, даже самом маленьком существе, в чьи лапы попали спички.
Все прерывали свои занятия и говорили: «Да, конечно. Да, да». И возвращались к своим делам, больше не обращая на него внимания.
Они всегда что‑нибудь делали. Спокойно, не отвлекаясь, с величайшей сосредоточенностью они занимались сотнями мелких дел, из которых состоял их мир. Это был мир очень личный, замкнутый, к которому ничего нельзя было прибавить. Будто карта местности, где все открыто и заселено, где больше не осталось белых пятен. И они говорили друг другу: «Он всегда твердит о лесных пожарах в августе».
Муми‑папа взобрался по ступенькам на веранду. Его лапы, как всегда, прилипали к покрытому лаком полу и издавали легкие чмокающие звуки. Хвост тоже прилипал, словно кто‑то тянул за него.
Муми‑папа сел и закрыл глаза. «Пол нужно отлакировать заново, – думал он. – Конечно, это из‑за жары он такой липкий. Но хороший лак не должен плавиться только потому, что жарко. Может, я использовал не тот лак. Я построил веранду ужасно давно, так что самое время перекрасить пол. Но сначала нужно отскрести его наждачной бумагой – противная работа, за которую не дождешься благодарности. Правда, новый белый пол, покрашенный толстой кистью и покрытый блестящим лаком, смотрится так нарядно! Семья должна будет пользоваться задней дверью и не путаться под ногами, пока я работаю. А потом я впущу их и скажу: “Ну вот! Посмотрите на вашу новую веранду!” …Слишком жарко. Хорошо бы сейчас идти под парусом. Уплывать в открытое море, все дальше и дальше…»
Муми‑папа почувствовал сонливость в лапах. Он встряхнулся и зажег трубку. Спичка продолжала гореть в пепельнице, и он смотрел на нее завороженно. Когда спичка почти погасла, он оторвал несколько клочков газеты и положил их в огонь. Это был симпатичный маленький огонек, едва заметный в солнечном свете, но горел хорошо. Муми‑папа внимательно наблюдал за ним.
– Опять гаснет, – заметила Малышка Мю. – Положи еще бумаги! – Она сидела в тени на перилах веранды.
– А, это ты! – сказал Муми‑папа и встряхнул пепельницу, чтобы потушить огонь. – Я только наблюдал за процессом горения. Это очень важно.
Малышка Мю засмеялась, продолжая глядеть на него. Тогда Муми‑папа натянул шляпу на глаза и нашел спасение в сне.
– Папа, – сказал Муми‑тролль. – Проснись! Мы только что потушили лесной пожар!
Обе Муми‑папины лапы прочно приклеились к полу. Он очень неохотно отодрал их. Все было несправедливо.
– О чем ты говоришь? – спросил он.
– Настоящий маленький лесной пожар, – объяснил Муми‑тролль. – Сразу за табачной грядкой. Мох загорелся, мама говорит, это, наверное, искра из трубы.
Муми‑папа подскочил на месте и в одно мгновение превратился в человека действия. Его шляпа упала и покатилась по лестнице.
– Мы потушили его! – закричал Муми‑тролль. – Мы тут же его потушили. Не надо волноваться!
Муми‑папа замер. Он очень рассердился.
– Вы потушили пожар без меня? – спросил он. – Почему никто меня не позвал? Вы позволили мне спокойно спать и не сказали ни слова!
– Но дорогой, – вмешалась Муми‑мама, высовываясь из кухонного окна, – мы не думали, что это необходимо. Огонь был очень маленький, он только немножко дымился. Я как раз проходила мимо с ведром, так что все, что потребовалось – это побрызгать водой по пути…
– По пути! – воскликнул Муми‑папа. – Только побрызгать! В самом деле, побрызгать! Что за слово! И позволить огню беспрепятственно гореть под покровом мха! Где это? Где это?
Муми‑мама бросила все дела и повела его к табачной грядке. Муми‑тролль остался стоять на веранде, глядя им вслед. Черное пятно действительно было очень маленьким.
– Не воображай, – произнес наконец Муми‑папа очень медленно, – что такое пятно не опасно. Это далеко не так. Огонь может тлеть подо мхом, понимаешь? Тлеть часами, возможно даже днями, а потом внезапно – пых! И он вырывается наружу где‑то совсем в другом месте. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Да, дорогой, – ответила Муми‑мама.
– Поэтому я останусь здесь, – продолжал Муми‑папа, мрачно ковыряя мох. – Если потребуется, я проведу здесь всю ночь.
– Ты и вправду думаешь… – начала было Муми‑мама. Но потом сказала только: – И очень хорошо сделаешь. Никогда не знаешь, что может случиться со мхом.
Муми‑папа вырвал весь мох вокруг маленького черного пятна и провел остаток дня, наблюдая за ним. Он не покинул свой пост даже ради обеда. Он хотел, чтобы остальные считали его обиженным.
– Он останется там на всю ночь? – спросил Муми‑тролль.
– Вполне возможно, – ответила Муми‑мама.
– Если тебе приспичило, то тебе приспичило, – заметила Малышка Мю, очищая зубами картофелину. – Каждый должен злиться время от времени. Даже самая маленькая букашка имеет на это право. Но папа злится неправильно. Он держит все в себе, вместо того, чтобы выпускать наружу.
– Мое дорогое дитя, – сказала Муми‑мама, – папа знает, что делает.
– Не думаю, – сказала Малышка Мю просто. – Ничего он не знает. А ты знаешь?
– Не совсем, – вынуждена была признать Муми‑мама.
Муми‑папа сунул нос в мох и почувствовал резкий запах дыма. Земля совсем остыла. Он вытряхнул свою трубку в дыру и подул на искры. Они тлели пару секунд, а потом погасли. Муми‑папа наступил на роковое место и побрел по саду, чтобы взглянуть в свой хрустальный шар.
