Упираясь локтями и коленями в громыхающую железную крышу, Вася Снегирев полез на животе к широкой воронке водосточной трубы. С высоты трехэтажного дома перед ним открывался солнечный двор. Посередине цветной клумбой раскинулась детская площадка с облезлым деревянным конем, у которого вместо гривы шевелилась на ветру желтая мочалка. Белые панамки малышей сверху казались крупными одуванчиками. Ребята постарше пинали ногами большой, напоминающий мыльный пузырь мяч. Но не они интересовали Васю: он искал глазами Колю Северцева − своего бывшего приятеля, ставшего со вчерашнего дня лютым врагом. Коля, пламенея вихрами, сидел с каким-то незнакомым мальчишкой возле садовой скамьи и азартно играл в ножички. Увидев его, Вася едва не издал боевой клич индейцев, бросающихся в атаку на ненавистного врага. Он наслышался, как они кричат в кино. Однако кричать из тактических соображений было нельзя, и Вася удовольствовался тем, что мысленно представил себе, как сейчас завопит на весь двор Северцев…
Предвкушая всю сладость задуманного мщения, Вася вытащил из-за пазухи рогатку, вложил в нее круглый увесистый камешек и прицелился прямо в худую спину Северцева. Как раз между выпирающих из-под рубашки лопаток. Красная резина натянулась до отказа, но Снегирев почему-то медлил… Вот так пулять из рогатки в спину даже врага было как то неловко. Так не поступают настоящие бойцы. Они вызывают своих врагов на честный бой. Или как раньше на дуэль. И даже благородно предлагают противнику выбирать оружие. Об этом Вася читал в книгах. Да и потом, Северцев может и не понять, что это он, Вася, выпалил в него. «Стреляй!» − подзуживал голос мщения. Поборов искушение, Вася спрятал рогатку, камень засунул в карман, где было много таких же. Он специально подобрал на дворе круглые, увесистые, один к одному.
Улегшись на покатой горячей крыше, Вася стал смотреть в ясное безоблачное небо. С мелодичным писком носились над ним ласточки, где-то тут близко их гнезда. Наверное, уже и птенцы вывелись. Что же все-таки остановило карающую Васину руку? Северцева стало жалко? Нет! Недостоин он пощады. Что же тогда? И вдруг на его лице появилась улыбка: мстят из-за угла только трусы. И еще шпионы и диверсанты, ну и эти… террористы. Да еще члены мафии. Он, Вася, не такой, он не будет стрелять из рогатки из-за угла, вернее, с крыши, из-за трубы, он при всех подойдет к Северцеву и предложит ему драться один на один. Это будет по-честному. Он бы и на дуэль вызвал, но теперь это не принято. Другие времена. А ребята пусть смотрят на них… Пожалуй, Коля драться не станет: он побаивается его, Васю. Уклонится от честного боя Северцев, он ведь хитрый! Скажет, что у него живот заболел, или еще что-нибудь придумает… Может заявить, что он вообще противник всяких драк, возьмет и предложит в шахматы сыграть: кто победит, тот и прав. А в шахматы Коля играет лучше его, Васи. И получится, что опять прав Северцев…
Что же придумать? Смириться с предательством? Никогда! То, что вчера Коля сделал, простить нельзя. Но и он, Вася, тоже хорош! Не мог найти кошку посмирнее…
Вася посмотрел на свои оцарапанные руки и покачал головой: «Ну и кисанька попалась! Когти как бритва, а как она противно мяукала!..»
Вася вспомнил, как все это произошло.
Коле Северцеву пришло в голову, что если взять в каждую руку по два-три зонтика, то можно смело спуститься с самой высокой крыши, как на парашюте. И не разбиться. Он все рассчитал… Идея понравилась Васе. Однако осуществить ее на практике не удалось, потому что не нашли столько зонтов. На улице лето, люди убрали подальше в шкафы свои зонтики. Только Вася знал, где лежит недавно купленный мамин зонтик. На ручке еще болталась красивая этикетка, на которой нарисованы три слона и написано что-то по-английски.
На одном зонтике было спускаться опасно, это и дураку ясно. И Коле тогда пришла и голову мысль, что человека зонтик, конечно, не выдержит, а вот, например, кошку − запросто!
Решено было немедленно найти кошку и спустить ее с крыши, привязав к зонтику. Долго ломали голову, как все это осуществить. И придумали: прикрепить к ручке зонтика продуктовую сетку, а в нее запихнуть кошку. Даже если «парашют» и не сработает, кошке ничего не будет: кошки, они живучие и высоты не боятся. Коля назвал сетку гондолой и пояснил, что гондолы бывают у дирижаблей и воздушных шаров. Раньше они напоминали плетенные из прутьев корзины. Гондола − это звучало солидно. По-научному. Коля читал технические журналы и считал себя изобретателем. Вася его не разубеждал.
Кошку поймали, притащили на крышу, несмотря на ее отчаянные попытки удрать, засунули в сетку-гондолу. Засовывал ее Вася, потому у него и руки исцарапаны, а Коля сетку держал. До него кошка и не дотронулась.
Наконец ошалевшая от страха киса была засунута в гондолу. Вася подполз к самому краю крыши и вытолкнул кошку-космонавта в атмосферу. Сначала все шло как по расписанию. Кошка, вопя, будто клаксон скорой помощи, быстро снижалась под приветственные крики юных зрителей, собравшихся на столь редкое зрелище со всей улицы. И вот в самый последний момент, когда зачинщики этого переполоха Вася и Коля уже торжествовали, произошло непредвиденное: кошка еще в воздухе каким-то образом ухитрилась выскочить из сетки, и вздыбив шерсть на спине, припустилась восвояси, а новый японский зонтик, перевернувшись, упал на ребро, и спицы проткнули шелковую ткань сразу в трех местах. И в довершение всего еще ручка отлетела.
И тут, как на грех, во дворе появилась мать − она возвращалась из магазина. Из хозяйственной сумки выглядывали желтые яблоки, которые Вася очень любил. Но сейчас, естественно, ему было не до яблок, он стоял со сломанным зонтиком и смотрел на мать. А мать, остановившись напротив, смотрела на него. И лицо у нее было нехорошее.
− Это мой новый зонтик? − чужим голосом спросила она.
− И остались от козлика рожки да ножки, − вдруг хихикнул Коля Северцев.
− Ты что, камни спускал на нем с крыши? − убийственным взглядом смотрела на Васю мать.
− Кошку, − снова вылез Коля. − Он несчастную кошку с крыши спустил. Посмотрите, у него все руки поцарапаны!
Это уже было прямое предательство. Когда Себерцев проблеял про козлика, от которого остались рожки да ножки, еще куда ни шло, хотя в такие моменты шуточки, надо прямо сказать, ни к чему. А уж дальше было предательство.
− Кошку? − переспросила мать. − Какую еще кошку?
− Приблудную, он ее подобрал на помойке, − с воодушевлением продолжал Северцев. − Вы бы послушали, как она, бедная, кричала… − Коля укоризненно посмотрел на приятеля своими светлыми бесстыжими глазами. − И чего ты такой жестокий, Вася? Настоящий живодер!
Этого уже выдержать было нельзя.
− Ну и гад… − выругался Вася и бросился на Северцева с кулаками, но тот увернулся, а Вася очутился в цепких руках у матери.
− Подбери… останки, и пошли домой, − все таким же чужим голосом проговорила она.
О том, что было дома, не хотелось вспоминать. Но сильнее наказания он переживал предательство друга. И чего он вылез? Все равно отвечать за зонт пришлось бы Васе. Промолчал бы себе в тряпочку − и никаких обид, а то выложил все как на блюдечке, да еще каким противным голосом: «И чего ты такой жестокий, Вася?» И живодером обозвал… А ведь это была его идея спустить кошку с крыши! И нашел ее он, − Вася и не знал, что на помойке, он в это время зонтик искал…
− Вася-я! Иди-и домой! − услышал он голос матери. Раздумывая над всем происшедшим, он спустился через чердак вниз и вышел во двор. Коля − он в этот момент забивал черенком ножика колышек, который будет тащить проигравший мальчишка, − увидев его, приготовился задать стрекача: знает кошка, чье сало съела…
Не удостоив предателя взглядом, Вася степенно прошел к своему подъезду. Озадаченный Северцев смотрел вслед и ерошил на голове рыжий вихор.
− Тащи-и! − услышал Вася его ликующий голос. Лучше бы колышек тащил Коля, тогда Вася остановился бы и с удовольствием посмотрел, как он это будет делать, но Северцеву всегда везло, в какую бы игру он ни играл, будь то лапта, ножички или шахматы.
Если бы Вася знал, зачем позвала мать, он предпочел бы не откликаться. Кому охота сидеть в отличный погожий день дома с четырехлетним соседским мальчишкой? Когда он пришел, то в комнате была и соседка Наталья Николаевна. Они с матерью собирались куда-то уйти и вот позвали его. В прихожей стоял ее сын Юрик и сапожной щеткой начищал зеркало, а заодно корчил рожи. Наверное, сам себе. Скорчит рожу, проведет щеткой, будто сотрет, и снова скорчит.
− Ты уж присмотри за Юриком, − попросила соседка. − И пожалуйста, не выходите на улицу, он еще не совсем здоров.
− У меня ангина, − с грустью сообщил Юрик.
− Мы скоро вернемся, − сказала мать. Знает Вася это «скоро»!
− И принесем вам шоколадных конфет, − прибавила соседка.
− Я люблю карамель, − пробурчал Вася. − «Гусиные лапки».
− А я − мороженое, − подал голос Юрик. − Эскимо на палочке.
− Не надо мне никаких конфет, − сказал Вася, когда мать и соседка уже были на пороге.
− А мне надо, − ввернул Юрик. − Эскимо. − Немного подумал и прибавил: − Можно и без палочки.
Юрик не первый раз оставался на Васином попечении. Обычно они ладили: Вася занимался своими делами, а Юрик − своими. Но нынче мальчик был настроен воинственно. Обошел квартиру, на кухне задел стоявшую на газовой плите кастрюлю с молоком и все расплескал, потом подозрительно притих в прихожей. Скоро оттуда послышался стук молотка. Пристроившись на полу, Юрик деловито прибивал к паркету папины тапочки.
− Ты что делаешь? − подошел к нему Вася.
− Работаю, − невозмутимо отозвался Юрик.
− Вредитель ты, − сказал Вася и отобрал у него молоток.
К счастью, паркет был дубовый и гвозди, которые Юрик вколачивал, гнулись, так что и пол, и тапочки оказались не очень попорченными.
− Пойдем на улицу? − предложил Юрик. − Побегаем?
− Ты больной, − сказал Вася.
− Что жы мы будем делать?
− Дома сидеть, − вздохнул Вася.
− Скучно, − заметил Юрик. − У вас даже кошки нет.
− Зачем тебе кошка?
− Привязали бы к хвосту…
− Не хочу я про кошек ничего слышать, − оборвал его Вася, вспомнив про японский зонтик. Не сломайся он, не сидел бы сейчас с соседским мальчонкой заместо няньки.
− Научи меня драться? − попросил Юрик.
− Странные тебе мысли приходят в голову.
− У меня есть враг, − сообщил Юрик. − Должен же я его отколотить?
− Врагам спускать не следует, − задумчиво произнес Вася. У него тоже гуляет во дворе неотомщенный враг − Коля Северцев.
Вася долго и терпеливо вбивал в Юркину голову, что лучший способ защиты − это нападение: нужно, не дожидаясь, пока тебя ударит противник, первым нанести ему сокрушительный удар − тогда считай, что победа за тобой. Вошедший в раж Вася встал в боксерскую стойку и стал изо всей силы наносить сногсшибательные удары своему невидимому противнику. Впрочем, невидимым он был лишь для Юрика − Вася ясно видел перед собой широкое ухмыляющееся лицо Коли Северцева…
Наверное, он не заметил, как вгорячах задел Юрика, потому что тот вдруг оглушительно заревел.
− Ты чего? − удивился Вася.
− Ты его убьешь, − вмиг успокоившись, заметил Юрик. Значит, он тоже видел своего врага…
Вася взобрался на подоконник и выглянул в форточку. За гаражами ребята играют в прятки. Ему до смерти захотелось вот сейчас, сию минуту, очутиться среди них… Коля Северцев спрятался в песочном ящике на детской площадке. Сверху Васе хорошо была видна его красная макушка. Он уже хотел было крикнуть тому, кто водил, что, мол, Северцев прячется рядом, но раздумал. Не по-мужски это, − пользуясь тем, что тебе видно, выдавать товарища. Товарища! Какого товарища? Врага! Но и врага выдавать таким образом было нечестно.
И тут Вася услышал знакомое постукивание. Так и есть: Юрик снова приколачивал к паркету тапочки!
Рассерженный не на шутку, Вася подскочил к пацану, замахнулся и… взвыл, прыгая на одной ноге: по второй противный мальчишка больно стукнул молотком.
− Я победил! − радостно засмеялся Юрик. − Я − первый!
− Да-а, насчет драки ты усвоил… − морщась, заметил Вася. − Только почему молотком? Я ведь тебя хотел шлепнуть рукой?
− Молотком больнее, − заметил мальчишка.
− Ты положи его на место, а? − вкрадчиво сказал Вася. Ему хотелось как следует отшлепать малыша. Во-первых, тапочки испортил, во-вторых, на ноге болезненный синяк посадил!
− Мне он пригодится… − разгадав хитроумный Васин замысел, заявил Юрик.
− Взрослых надо слушаться, − повысил голос Вася.
− А где взрослые? − завертел головой Юрик. − Эскимо мне принесли?
− А я кто?
− Ты − Вася Снегирев, − невозмутимо ответил Юрик. − Вчера тебя ремнем драли… Я слышал, как ты кричал. А взрослые не кричат.
− Тебе послышалось, − пробормотал смущенный Вася. Неужели он и вправду орал?..
− Я к вашей двери подошел и все слышал, − продолжал Юрик. − Ты кричал: «Прости, мамочка, я больше не буду-у!» Мне даже жалко тебя стало.
− А вот и врешь! − воскликнул Вася. − Меня папа ремнем драл, а не мама. А кричал я нарочно, чтобы он перестал… Мне было не больно, потому что в штаны задачник по арифметике запихал!
− Пусть только меня попробуют бить… − сказал Юрик, размахивая молотком. − Я их теперь первый!
− Я тебя учил драться с ребятами, а не с родителями, − стал урезонивать его Вася. Чего доброго, этот оголец устроит у себя дома тарарам, а виноват будет он, Вася…
− Меня теперь все будут бояться, да? − спросил Юрик.
Вася решил дать задний ход: научил на свою голову!
− Вообще-то, дерутся только хулиганы, − сказал он, − тупые люди, ну, которые не могут ничего доказать словами… Вот они и пускают кулаки в ход.
− Я − молотком, − ввернул Юрик, заколачивая гвоздь в тапку. Он навострился, и теперь гвозди не гнулись.
− Последнее дело, кто дерется, − продолжал Вася. − Вот у меня есть один враг − Коля Северцев. Ему надо было бы по… физиономии надавать, но я и не подумал. Ну и что, если я его отколочу? Обозлится, и все. А надо, чтобы враг сам почувствовал себя негодяем, чтобы ему стало стыдно, чтобы он переживал, мучался…
− Молотком лучше, − перебил Юрик. − Дал по ноге и… враг запрыгал как мячик.
− Ну и что? А потом он тебе даст…
− Я ему еще!
− А он тебе?
− Я больнее!
− Дурак ты, Юрик, − вздохнул Вася. − Я ему, он мне… Глупости все это! Своих противников нужно благородством подавлять! Я это читал в одной книжке. Ничто так на человека сильно не воздействует, как благородный поступок. А драка − это… тьфу! Что, думаешь, я не могу Кольке Северцеву тумаков надавать? Могу, но не буду. Пускай он сам поймет, что совершил подлость.
− Это он наябедничал твоей матери, что ты зонтик сломал?
− Ты все знаешь! − усмехнулся Вася.
− Я бы его − молотком, − сказал Юрик. − По ноге, пусть бы попрыгал!
− Думаешь, иначе не дойдет? − задумчиво посмотрел на окно Вася.
− Сначала по одной ноге, потом по другой, − говорил Юрик. − Он бы тогда не запрыгал… Он бы… заплакал!
− Есть, конечно, такие, на которых нужно… силой воздействовать, продолжал Вася. − Например, на тебя: ну чего ты наш паркет портишь? Иди к себе домой и там колоти. Даже самого себя можешь прибить к полу.
− Самого себя? − поднял на него хитрющие глазищи Юрик. − Я так и сделаю. Прибью штаны гвоздями к полу, а маме скажу, что это твоя работа…
Тут Вася не выдержал: бросился к нему, вырвал из рук молоток, отодрал тапку от паркета и влепил мальчишке звонкую затрещину.
− А говоришь, только дураки руки распускают? − озадаченно посмотрел на него Юрик.
И тут его лицо скривилось, глаза вытаращились, маленький курносый нос еще больше задрался, и мальчишка пронзительно заорал. У Васи даже в ушах зазвенело. Вася видел, как в его горле дрожал от рева маленький язычок, а на глазах не было ни одной слезинки. Но зато Вася не видел того, что видел хитрый мальчишка: дверь раскрылась и на пороге застыли мать и соседка Наталья Николаевна. И лица у них были очень суровые.
− Это он так… нарочно, − растерялся Вася, наконец заметив их.
Ровная нота рева завибрировала, сделалась тоньше. Пустив напоследок петуха, Юрик умолк и спокойно заметил:
− Не нарочно я а взаправду…
И снова как ни в чем не бывало заорал на той же вибрирующей пронзительной ноте.
Наталья Николаевна сорвалась с места, подхватила свое сокровище на руки и стала приговаривать, гладя по голове:
− Что он тебе сделал, Юрочка? Он бил тебя, да?
− Сначала я его, а потом он меня, − мгновенно успокоившись, заявил Юрик. − Я его молотком… по ногам!
Соседка ушла с сыном, а мать уселась на табуретку в прихожей и покачала головой:
− Ну что мне с тобой делать? Не мог с мальчишкой спокойно посидеть какой-то час?
− Ты сама говорила, что с ним и пяти минут не выдержать, − напомнил Вася.
− А что это с паркетом?
− Юрик развлекался, − сказал Вася. − Изображал из себя сапожника. Ему ведь все позволяется…
− Горе мне с тобой, − вздохнула мать.
− Можно, я пойду на улицу?
− Иди в угол, − приказала мать. − И чтобы глаза мои тебя не видели! Горе ты мое луковое!
Стоя в углу, Вася подумал: почему горе луковое? Но так и не понял, а спросить мать не решился, не то вместо тридцати минут заставит в углу весь день простоять.
Отстояв в углу положенный срок, Вася мрачнее тучи вышел во двор. Солнце нещадно припекало, на знойное небо невозможно было взглянуть. Кудлатая дворняжка по кличке Бублик, вытянув все четыре лапы в одну сторону и откинув лопоухую голову, валялась на самом пекле. По сухому черному носу сновали мухи, но собаке было лень даже усами пошевелить. Только редкие ресницы нет-нет да вздрагивали.
Возле каменной ограды под тенью высоченного клена ребята все еще играли в прятки. Все по очереди забивали поленом в землю короткий кол, а потом убегали прятаться. А тот, кто водил, поспешно раскачивал кол, стараясь его поскорее вытащить. Васе очень хотелось к ним присоединиться, но, когда кто-то из ребят позвал, равнодушно ответил:
− Неохота.
Честно говоря, из-за Коли Северцева отказался он. Не хотелось его подменять. Будь кто другой, Вася встал бы у кола.
Обхватив кол руками, Северцев, покраснев от натуги, рывками раскачивал его из стороны в сторону. Но ребята постарались на совесть: кол сидел в земле, как пень.
«Тащи, тащи, ябеда, − позлорадствовал Вася. − Чтобы тебе его вовек не вытащить…» Он отвернулся от Коли и стал смотреть на Бублика, который вдруг повел себя очень странно: то ли ему приснился сон, то ли солнце сильно пекло в голову, только пес вдруг хрипло заворчал, вскочил сразу на все четыре лапы, ошалело завертел головой и стремглав бросился за ворота. Немного погодя послышался истошный лай. Волей-неволей Васе пришлось обратить свой взор на Северцева, который все еще мудрил над колом. На его страдальческом лице выступил пот, огненный хохол прилип ко лбу, глаза он старательно отводил в сторону. И тут Вася не выдержал.
− Ладно, беги прятаться, − сказал он. − Я буду водить…
Но Коля не побежал. Он даже спину не разогнул, а лишь ладонью смахнул с лица пот и, тяжело вздохнув, снова принялся раскачивать упрямый кол.
− Что, силенок не хватает? − Вася присел на корточки рядом, ожидая, когда Коля уступит ему свое место. Но тот еще ниже склонил свою рыжую голову и продолжал взад-вперед двигать кол.
− Иди же, прячься. − Потеряв терпение, Вася хлопнул его по плечу.
− Не пойду, − пробурчал Коля.
− Я же тебе сказал: буду водить.
− Сам прячься…
− Это не по правилам, − возразил Вася, не понимая, что творится с Северцевым. − Водит тот, кто пришел последним.
− Я… я… − У Коли, казалось, язык отсох, обычно он в карман за словом не лезет. − Я знаешь кто!
− Знаю… − начиная соображать, ответил Вася. − Ты… тебе голову напекло, как Бублику… Видел, как он вдруг в подворотню сиганул?
− Какой еще Бублик? − быстро взглянул на него и сразу же опустил глаза Коля.
− Давай вдвоем тащить? − предложил Вася, берясь одной рукой за кол.
− Подожди… − остановил его Северцев. Он был красный до самой шеи. Я сейчас вытащу кол, а ты… ты изо всей силы стукни меня по кумполу… Ладно?