В доме все нервничают, волнуются, спорят. Один Валерка спокоен. Он смотрит на папу, маму и хитро улыбается. Ему смешно.
− Хотелось бы мне знать, − говорит мама, − что у этого товарища на уме?
− Ничего особенного, − отвечает Валерка и уходит с маминых глаз подальше. Когда мама расстроена, ей лучше не попадаться под руку.
Никто в доме не знает, с чего все началось. Папа говорит, что виновата его речь, произнесенная перед выпускниками десятого класса. Мама во всем обвиняет соседа Ивана Лукича, который будто бы подбил Геньку выкинуть этот номер. Только ни при чем тут папина речь. И сосед не виноват. Один Валерка знает, в чем тут дело. Знает, но молчит. Дал Геньке слово…
А как бы удивились родители, если бы им Валерка вдруг сказал, что во всем виноват обыкновенный перочинный ножик. Папа наверняка потрогал бы Валеркин лоб и, подняв к потолку хитрые глаза, сказал: «Определенно у Валерика сегодня температура…» Потом пощупал бы уши и страшно удивился бы: почему они холодные? А мама и шутить бы не стала. Она просто-напросто отправила бы Валерку задачки решать.
Этот ножик папа подарил Геньке Восьмого марта. А маме − красивую вазу и большой вкусный торт с шоколадной надписью. Одному Валерке в этот день ничего не дарят. Зато мама самый большой кусок торта ему отрезает. А папа совершенно серьезно предупреждает: «Валерик, не урони на пол, а то ногу отдавишь». Как будто не знает, что торт мягкий…
В праздник папа особенно веселый, все время шутит, смеется громче всех. Посмотрит на Геньку, подмигнет Валерику и говорит: «Какой скандал! Я опять запамятовал и поздравил Геню не с днем рождения, а с Международным женским днем…» Все смеются, а Генька злится и тихонько показывает младшему брату кулак. И чего злится, спрашивается. Как будто Валерка виноват, что Геньку угораздило родиться Восьмого марта!
Геньке папин подарок очень понравился. Целый вечер он вынимал из кармана ножик и разглядывал его. Несколько раз Валерка подходил к брату и, равнодушно взглянув на ножик, отходил в сторону, так как видел по Генькиному лицу, что он даже подержать ножик не даст.
Потрогать ножик Валерке хотелось все больше и больше. А Генька, явно поддразнивая, стал вырезать острым как бритва лезвием свои инициалы на старом Валеркином пенале. Тогда Валерка побежал в папин кабинет, собрал все карандаши. Они, как назло, оказались остро очиненными. Недолго думая, обломал их, подошел к Геньке и с озабоченным видом попросил на минутку нож зачинить карандаши.
Генька рассеянно посмотрел на младшего брата:
− Какие карандаши?
− Папины, − авторитетно заявил Валерка и протянул руку. Однако брат не торопился отдавать ножик.
− Папины? − насмешливо переспросил он. − Интересно: когда они успели обломаться? Полчаса тому назад я сам очинил все карандаши в доме… Ну и шутник ты, Лерка! А может быть…
Генька приложил холодную руку к покрасневшему Валеркиному лбу и, подражая папе, проговорил басом:
− У тебя, голубчик, несомненно, температура… вот уши почему-то холодные!
Чуть не плача от обиды, Валерка круто повернулся и выбежал из комнаты. Сквозь смех брат крикнул вдогонку:
− Пошутил я, горячие у тебя уши! Иди сюда, так и быть, дам тебе ножик…
Валерка не вернулся. Затаив в сердце обиду, достал из сумки бритву и заново очинил все папины карандаши.
В Валеркиной семье долго ссориться не умеют. Бывает, поссорятся родители днем, а вечером уже смеются и как ни в чем не бывало собираются в театр. Наутро и Валеркина обида на Геньку испарилась без следа. Вернувшись из школы, он дождался старшего брата.
− Дай на пять минут ножик! − попросил Валерка.
− Зачем?
− Пойду на улицу и на дереве вырежу свое имя.
− Деревья портить нельзя, − наставительно сказал Генька.
Валерка почесал затылок, посмотрел в потолок и сказал:
− На скамейке вырежу, рядом с твоим именем… Можно?
Генька тоже почесал затылок, улыбнулся:
− На скамейке можно…
Валерка вприпрыжку выскочил во двор. Встретив там заядлого голубятника Пашку Дадонова, не удержался и сразу же похвастался ножиком. Пашка долго щелкал тугими лезвиями, щупал острие, даже зачем-то понюхал своим широким носом костяную ручку.
− Твой? − коротко спросил он.
− Папа подарил, − соврал Валерка, − за пятерки…
− Давай меняться? − тут же предложил Пашка. − Хочешь пару голубей?
Валерка замялся. Пашка хлопнул его по плечу и, лицемерно вздохнув, добавил:
− Где моя не пропадала! Бери еще красноперого. Для друга не жалко!
− Не могу, − в душе подивившись его щедрости, отказался Валерка. Подарки не меняют.
Пашка особенно не огорчился и заявил, что если он захочет, то его отец и без пятерок ему такой ножик подарит. Для этого всего-навсего нужно три двойки исправить…
− Дай-ка сюда ножик, − сказал он, − я тебе покажу, как индейцы своих врагов убивают.
Открыл лезвие, размахнулся и метнул нож в небольшой сарайчик, прилепившийся к стене дома. Лезвие глубоко ушло в дерево.
− Сила? − похвалился он.
− Поду-умаешь…
Отступив на два шага дальше, Валерка с силой запустил ножом в сарай. Но нож почему-то не воткнулся в доску, а, жалобно зазвенев, отлетел в сторону и ударился о каменную стену. Когда Валерка поднял его с земли, у него екнуло сердце: половины лезвия как не бывало, а костяная ручка треснула.
Пашка осмотрел искалеченный ножик и сочувственно заметил:
− Ну и влетит же тебе!
Валерка сопел, сжимая ножик в кулаке.
− Да ты не расстраивайся! − хлопнул его по плечу Пашка. − Пару пятерок получишь − новый купят…
Валерка с ненавистью посмотрел на Пашкино круглое с вытаращенными глазами лицо. Пашка хлюпнул носом, захлопал рыжими ресницами и отодвинулся.
− Ты чего?
− Как индейцы врагов убивали? − тихо спросил Валерка и, сжав кулаки, шагнул вперед.
В этот момент в окне второго этажа распахнулась форточка, и Пашкина мать громко позвала его обедать. Валеркин враг немедленно этим воспользовался и припустил к подъезду.
− Меняться надо было! − крикнул он, скрываясь за дверью. − А теперь я твой ножик и даром не возьму…
Генька разозлился ужасно.
− И что ты за человек? − ругался он. − На пять минут дал нож, и на тебе − готово!
− Можно починить… − попытался было Валерка утешить брата.
− Почини-ить! − передразнил Генька. − Растяпа несчастная.
Валерка стоял, виновато опустив голову, и ожидал, что рассвирепевший не на шутку брат вот-вот надает хороших тумаков. Но Генька не стал драться. Положил ножик в карман и ушел. А зря. Лучше стукнул бы как следует: все легче было бы.
На следующий день Генька пришел из школы поздно. Его руки были черны, на куртке блестели металлические опилки. Но когда он посмотрел на Валерку, тот с облегчением заметил, что в серых глазах брата нет злости.
А еще два дня спустя Генька, намыливая руки над раковиной, подозвал младшего брата и попросил достать из кармана его брюк нож. «Сейчас начнется!» − подумал Валерка. Насупившись, извлек злополучный ножик и не поверил своим глазам: он был цел и невредим.
− Новый купил? − спросил Валерка.
− Тот самый… − небрежно сказал Генька.
И правда, Валерка обнаружил, что лезвие вставлено другое, заменена и костяная ручка.
− В мастерской починил? − полюбопытствовал Валерка.
− Сам сделал, − сказал Генька.
− Я взаправду спрашиваю.
− Вот ведь простота… − рассмеялся Генька. − Говорят тебе, сам сделал в школьной мастерской. Угадай: кто нас учит на станках работать?
Валерка пожал плечами.
− Наш сосед, Иван Лукич…
Подошла пора сдачи экзаменов. Генька дни и ночи напролет просиживал над учебниками. Но не забывал наведываться к Ивану Лукичу, с которым у него завязалась дружба. Валерка видел, как они в сарае что-то мастерили. Он тоже был не прочь принять участие в их работе, но Генька прогнал его. Тогда Валерка подсмотрел в щелку: старший брат и сосед клепали из стальной проволоки большие рыболовные крючки. «Кого они собираются на такие крючки ловить? − недоумевал Валерка. − Акул, что ли?»
Однажды сосед, встретившись с матерью во дворе, сказал:
− Сынок-то твой старшой смышленый в технике парень. Хороший бы из него слесарь получился…
− Что вы, Иван Лукич! − замахала руками мама. − Какой еще слесарь? Он же десятилетку кончает. Одаренный мальчик. В институт будем устраивать.
− Учеба никуда не денется, − сказал Иван Лукич. − Теперь другой порядок: сначала поработай, покажи себя, а потом садись за парту… Учиться никогда не поздно. Вот твой Иван…
− Но ведь одаренных детей сразу принимают в институт. − Тут мама увидела Валерку. − А ты что рот разинул? − ни с того ни с сего прикрикнула она. − Где взрослые, там и он всегда. Марш домой!
После этого разговора с Иваном Лукичом у мамы весь день было плохое настроение. И как всегда, Валерка больше всех испытывал это на себе.
Накануне выпускного вечера папе позвонила директор школы, в которой Генька с Валеркой учились. Повесив трубку, папа развел руками:
− Вот так штука! Приглашают в школу рассказать выпускникам о том, как я, бывший рабочий, стал главным инженером завода.
− Ну и что же? − сказала мама. − Выступи.
− Ты же знаешь, не люблю я эти речи произносить…
− Ты так интересно рассказываешь, − ввернул Генька. − Выступи!
− О чем разговор? − сказала мама. − Конечно, выступит.
С выпускного вечера папа пришел в приподнятом настроении. Утром, когда все собрались за столом, он спросил Геньку:
− Ну как моя речь?
− Сильная речь, − сказал Генька, − мобилизующая… Знаешь, как тебя слушали?
У старшего брата было что-то на уме. Это Валерка видел по его хитрющим глазам.
− А ты не хотел идти в школу, − сказала мама, наливая в стаканы чай.
− Ты бы посмотрела, мать, на этих молодцов! − оживился папа. − Их уговаривать не надо! Выступают это после меня и говорят, что, прежде чем поступить в институт, нужно поработать. Так сказать, найти себя…
− И знаешь, куда мы решили поехать? − с подъемом сказал Генька. − На Дальний Восток или в Сибирь…
− Кто это «мы»? − Мама уронила чайную ложку.
− Как кто? Мы, выпускники.
Генька отхлебнул глоток чаю и невинно посмотрел на маму.
− Ух какой чай сегодня вкусный!
− А как же Технологический институт? − нахмурился папа. − Ты же хотел на инженера учиться!
− Папа, ты сам вчера говорил, что грош цена тому инженеру, который производства не знает… И примеры приводил.
− Вот так штука! − Папа еще что-то хотел сказать, но, встретив пронзительный мамин взгляд, поперхнулся чаем и, покраснев, несколько раз оглушительно чихнул.
− Будь здоров! − дружно в один голос сказали Валерка с Генькой.
Папа молча поднялся из-за стола и ушел в свою комнату. Вслед за ним, поджав губы, отправилась мама.
Пользуясь удобным случаем, Валерка положил в чай три лишних ложки сахару и, не опасаясь выговора, стал бренчать о стакан.
Генька пил чай и улыбался.
− Чего это ты радуешься? − подозрительно спросил Валерка.
− Ты не болтун? − спросил брат.
− Ты же знаешь, − поспешно ответил Валерка, − кремень!
− Так вот, кремень, это я уговорил директора позвонить папе…
Генька оглянулся на дверь и понизил голос:
− Пусть теперь попробует не отпустить меня!
− Это ты в Сибири будешь ловить рыбу огромными крючками?
− Угадал!
− Гень, а таких, как я, берут туда? − спросил Валерка.
Генька рассмеялся и разлохматил его волосы.
− Таким, как ты, подрасти нужно. Понял?
Понять-то Валерка понял, а все же обидно стало, что не родился он с братом в один день, пусть даже Восьмого марта…
