Внимание! Сказка не предназначена для детей.
Вариант А
В некотором селе жил-был поп, великий охотник до молодых баб: как только увидит, бывало, в окне, что мимо двора его идёт молодка — сейчас высунет голову и заржёт по-жеребячьи. На том же селе жил один мужик, у которого жена была оченно хороша собой. И ходила она кажный день за водою мимо поповского двора; а поп только усмотрит её — сейчас высунет в окно голову и заржёт. Вот баба пришла домой и спрашивает у мужика:
— Муженёк, скажи, пожалуй, отчего это; иду я за водой мимо попова двора, — а поп на всю улицу ржёт по-жеребячьи.
— Эх, дура баба! Это он тебя любить хочет. А ты смотри, как пойдёшь за водой и станет поп ржать по-жеребячьи: «иго-го» — ты ему и сама заржи тонким голосом: «иги-ги». Он к тебе сейчас выскочит и попросится ночевать с тобой; ты его и замани; вот мы попа-то и обработаем: пусть не ржет по-жеребячьи.
Взяла баба ведра и пошла за водой. Поп увидел её из окошка и заржал на всю улицу: «Иго-го! Иго-го!». А баба в ответ ему заржала: «Иги-ги, иги-ги!». Поп выскочил, надел подрясник, выбежал из избы к бабе:
— Что, Марьюшка, нельзя ли того?..
— Можно, батюшка! Вот муж собирается в город на ярманку, только лошадей нигде не добудет.
— Ты давно бы сказала! Присылай его ко мне — я дам свою пару лошадей и с повозкой: пусть себе едет.
Воротилась баба домой и говорит мужу: так и так, бери у попа лошадей.
Мужик сейчас собрался — и прямо к попу, а поп давно его ждет.
— Сделайте милость, батюшка, дайте пару лошадей на ярманку съездить.
— Изволь, изволь, свет!
Запряг мужик поповых лошадей в повозку, приехал домой и говорит жене:
— Ну, хозяйка, я выеду за деревню, постою немножко, да и назад. Пусть поп приходит к тебе гулять, а как я ворочусь, да застучу в ворота, он испугается и станет спрашивать: «где-бы спрятаться?» Ты и спрячь его в энтот сундук, что с голан(д)ской сажей стоит; слышишь?
— Ладно!
Сел мужик в повозку и поехал за деревню. Поп увидел и сейчас бросился к бабе:
— Здравствуй, Марьюшка!
— Здравствуй, батюшка, теперь нам своя воля, погуляем! Садись-ка за стол да выпей водочки.
Поп выпил рюмку и не терпится ему: поскидал с себя рясу, и сапоги, и портки — сбирается на постель ложиться. Вдруг как застучат у ворот. Поп испугался и спрашивает:
— Кто это, Марьюшка, стучится?
— Ах, батюшка, ведь это мой муж домой приехал, кажись что-то позабыл.
— Куда ж мне-то, свет, спрятаться?
— А вон порожний сундук стоит в углу, полезай туда.
Поп полез в сундук и прямо попал в сажу; улёгся там, еле дышит; баба сейчас закрыла его крышкой и заперла на замок.
Вошёл мужик в избу. Жена и спрашивает:
— Что воротился?
— Да позабыл захватить сундук с сажею; авось на ярманке-то купят. Пособи-ка на повозку снести.
Подняли они вдвоём сундук с попом и потащили из избы.
— Отчего он такой тяжёлый, — говорит хозяин, — кажись совсем порожний, а тяжёл?
А сам тащит-тащит, да нарочно об стенку или об дверь и стукнет. Поп катается в сундуке и думает:
— Ну, попал в добрый капкан.
Втащили на повозку; мужик сел на сундук, и поехал на поповых лошадях в город; выехал на дорогу, как стал кнутом помахивать да коней подстёгивать — помчались они во весь дух! Вот едет ему навстречу барин и говорит лакею:
— Поди, останови этого мужика, да спроси — куда так шибко гонит?
Лакей побежал и кричит:
— Эй, мужичок, постой, постой!
Мужик остановился.
— Барин велел спросить, что так шибко гонишь?
— Да чертей ловлю, оттого шибко и гоню.
— Что же, мужичок, поймал хоть одного?
— Одного-то поймал, а за другим гнался, а вот ты помешал. Теперь за ним не угонишься.
Лакей рассказал про то барину; так и так, одного черта мужик поймал. Барин сейчас к мужику:
— Покажи, братец, мне черта; я с роду их не видывал.
— Дашь, барин, сто рублей — покажу.
— Хорошо, — сказал барин.
Взял мужик с барина сто рублей, открыл сундук и показывает, а в сундуке сидит поп весь избитый да вымазанный сажею, с растрепанными патлами.
— Ах, какой страшный, — сказал барин, — как есть чёрт! Волосы длинные, рожа чёрная, глазища так и вылупил.
Потом мужик запер своего чёрта и опять поскакал в город. Приехал на площадь, где была ярманка, и остановился.
— Что, мужик, продаёшь?- спрашивают его.
— Чёрта, — отвечает он.
— А что просишь?
— Тысячу рублей.
— А меньше как?
— Ничего меньше. Одно слово тысячу рублей.
Тут собралось около мужика столько народу, что яблочку упасть негде. Пришли двое богатых купцов, протолкались кое-как к повозке.
— Мужик, продай черта!
— Купите.
— Ну что цена будет?
— Тысяча рублёв, да и то за одного черта без сундука, сундук-то мне нужен: коли ещё поймаю чёрта, чтоб было куда посадить.
Купцы сложились и дали ему тысячу. — Извольте получить! — говорит мужик и открыл сундук. Поп как выскочит — да бежать! Прямо в толпу бросился, а народ как шарахнется от него в разные стороны. Так поп и убежал!
— Экой черт! К эдакому коли попадёшься, совсем пропадёшь! — говорят купцы промеж себя. А мужик воротился домой, отвёл к попу лошадей.
— Спасибо, — говорит, — батюшка, за повозку; славно торговал, тысячу рубликов зашиб!
После того баба его пошла за водой мимо попова двора, увидала попа, и ну ржать: «Иги-ги-ги!»
— Ну, — сказал поп, — муж твой славно меня угигикал!
С тех пор перестал поп ржать по-жеребячьи.
Вариант Б
В некотором царстве, в некотором государстве жил поп, полюбилась ему мужикова жена: как только пойдет она по воду с вёдрами — он и начнёт ржать, как жеребец. Вот раз идёт она по воду, поп увидел и заржал; она себе тож взяла да и заржала. Поп выбежал:
— Что, умница, нельзя ли свести нам с тобой знакомства?
— Можно, батька, только надо уладить это дело!
Пришла домой и говорит мужу:
— Поп хочет со мной заняться, просится ко мне ночевать.
— Ну что ж? Пускай приходит, а я поеду пахать в поле, да ворочусь и накрою его; авось что и слупим с него!
Поехал мужик в поле нарочно мимо попова двора.
— Куда, свет, едешь?
— Пахать, батюшка! Благословите на путь, на дорогу!
— Хорошее дело, — говорит поп, — Бог тебя благословит!
А баба пошла сейчас по воду, повстречалась с попом и говорит:
— Ну, муж уехал пахать! Приходи, батька, нынче вечером; я тебе закуску приготовлю, а ты вина приноси…
Поп насилу вечера дождался; поскорее оделся, захватил в карман денег и штоф вина и побежал к бабе.
Пришёл.
— Здравствуй, умница!
— Здравствуй, батька!
Вынул поп штоф, поставил на стол; закусили они и выпили как следует. Тут поп начал с бабой заигрывать, за титьки её пощупывать, уж совсем на кровать тащит! Да тут вдруг как застучит в окно:
— Отворяй, жена! Что заперлась? Али женихов прячешь?
— Погоди, муженёк, сейчас отопру.
Поп испугался.
— Куда же мне? Куда деваться-то?
А баба ему говорит:
— Ты, батька, поскорей разденься да напяль на себя вот эту худенькую одёжу-то и садись здесь у печки. Коли муж про тебя спросит, я скажу: нищий ночевать попросился, я и пустила.
Поп сейчас стащил с себя рясу, оделся в изорванную одежду и сел у печки. Мужик вошёл в избу.
— Что, муженёк, рано воротился? Сказал: на три дня едешь.
— Да забыл бочонок с водою. А это что у тебя за человек?
— Это странник, попросился ночевать — я и пустила!
— Ну, хозяйка! Дай-ка поужинать, а там и спать ляжем, завтра рано надыть на пашню ехать.
Сел за стол и начал уписывать.
— Ты, может, винца выпьешь? — говорит жена.
— А разве есть?
— Есть; нынче ходила я к матушке, она дала мне целый штоф.
Мужик подвыпил порядком и говорит попу:
— Садись, земляк, с нами ужинать!
Поп уставился и молчит.
— Эх, жена! Ходил он по белому свету, оброс весь бородою и перед людьми стыдно теперь показаться, вишь как боится! Подай-ка сюда ножницы, я ему бороду-то обстригу!
Баба подала ножницы, мужик и остриг попу бороду догола. Потом сидел-сидел да и выдумал:
— Эй, хозяйка! — говорит. — Ступай к попадье да попроси, чтоб пожаловала к нам закусить и выпить; она женщина хорошая! Её можно попотчевать.
Побежала баба попадью звать, а та тому и рада; вскочила, оделась и пошла к мужику.
— Что так долго, матушка? — спросил мужик.
— Экой! Чай сам знаешь, какое собирание у поповой жены: покудова умоется да оденется — хороший мужик десять вёрст уйдёт!
— Ну, садись, матушка, закуси с нами и выпей с чем Бог послал: у меня сегодня праздник: корова бычка родила!
И ну наливать её водкой; один стакан поднёс, и другой, и третий.
— Пей, матушка, за здоровье нашего бычка!
Так всё вино и выпили.
— Жена! — говорит мужик своей хозяйке, — сходи-ка в кабак да возьми-ка ещё полштоф: я загулял сегодня!
Жена побежала в кабак, а мужик видит, что попадья захмелела, и стал у неё просить, чтоб дала ему поеть. Попадья отговаривалась, отговаривалась, никак не могла отговориться. Всё мужик пристаёт:
— Дай, матушка! Я отродясь не пробовал у попадьи!
— Где же мы ляжем? — спрашивает попадья, — ведь здесь нищий сидит!
— Ничего, пусть себе посмотрит! — сказал мужик, положил попадью на кровать и давай её зудить[1].
Поп сидит, поглядывает да тяжело вздыхает. Только мужик покончил с попадьей дело, пришла жена его с водкою. Ну, тут опять выпили. Попадья распрощалась и ушла домой, а мужик лёг с женою спать. И поп прилёг на лавке будто спать, а сам выжидает время — как бы удрать. Мужик нарочно и захрапел. Поп потихоньку вскочил да давай Бог ноги. Прибежал домой, насилу достучался, сбросил с себя тряпьё и ложится к попадье. Вот попадья хвать его за бороду — а бороды-то нет.
— Кто это, батька, тебя облупил?
— Да тот черт, что и тебя лупил!
Тут попадья и язык прикусила.
