В этот день Васе Снегиреву с утра не везло. Стал умываться − мыльная пена попала в глаз. Сел завтракать − чуть крошкой не подавился. Не в то горло попала. Кашлял и кашлял, обливаясь слезами. Уже по дороге в школу вспомнил, что задачку так и не решил. На утро отложил, да вот проспал. А стоило ему что-либо не выучить, − как назло, сразу вызывали. На практике не раз проверено. Стал вешать в раздевалке пальто − вешалка оборвалась.
Как-то в Сережиной записной книжке (старший брат имел привычку делать из разных книг выписки понравившихся изречений) Вася прочитал, что несчастья, как гуси, приходят гуськом одно за другим. И еще там было записано, что если уж не повезет, то и ковыряя в носу можно палец сломать.
В школе тоже все началось с неприятностей. В класс вошли учительница и незнакомая девчонка. Она была тоненькая, черненькая. В руках − новый желтый портфель с блестящими застежками. Глаза у девчонки большие, коричневые, черные ресницы длинные и пушистые.
− Новенькая! − прошелестело по классу. Все с любопытством уставились на девочку. Коля Северцев, Васин сосед по парте, хмыкнул:
− Стриж!
− Где стриж? − завертел головой Вася.
− Погляди, как стрижет ресницами…
Вася внимательно посмотрел на девчонку и вправду заметил, что длинные ресницы ее часто-часто взлетали вверх и опускались вниз.
− Сразу видно − подлиза, − сказал Коля.
− С чего ты взял? − удивился Вася.
− По глазам видно, − заявил Коля.
− Жалко, что ты в старое время не родился… − усмехнулся Вася. − Из тебя бы хороший колдун получился…
− Уж скорее оракул, − самодовольно заметил Коля Северцев. − У меня хорошо развита эта… интуиция. Я все наперед знаю.
− Вызовут меня сегодня или нет? − спросил Вася.
− Как штык, − усмехнулся Коля. − И влепят двойку, потому что задачку ты не решил…
«Он и вправду все знает, − подивился Вася. − Вот только про свои двойки не догадывается…»
Учительница представила девочку:
− Люся Иванова. Будет учиться в нашем классе. Люся приехала с Севера.
− А чего она там делала? − спросил Северцев. − Тюленей ловила? Или моржов?
− Ты хотел сказать «моржей», − поправила учительница.
Девочка мельком взглянула на Колю и отвернулась. Васе показалось, что она улыбнулась. Уголками губ.
− Как пить дать, подлиза, − заметил шепотом Коля. − Не только по глазам, но и но ушам видно.
Вася взглянул на девочку: у нее и ушей-то не видно. Спрятались в густых каштановых волосах. Ну и болтун этот Северцев.
− Люся жила на острове Новая Земля, − продолжала учительница. − Люсин отец…
Девочка взглянула на учительницу и улыбнулась, отчего в ее больших глазах зажглись две точечки.
− Мой отец вовсе не знаменитый полярник, − сказала она. − Я очень рада, что буду жить и учиться в вашем замечательном городе.
− Жила бы себе на Севере, − пробурчал Коля. Он почему-то с первого взгляда невзлюбил новенькую.
Учительница обвела притихший класс глазами и остановилась на Васе и Коле.
− Я давно хотела разлучить вас, − сказала она. − Вы слишком много говорите о постороннем на уроках, друзья.
Мальчишек будто обухом по голове ударили. Они переглянулись и оба вскочили со своих мест.
− Мы… мы больше но будем, − сказал Вася. − Честное слово!
− Снегирев мне по русскому помогает, с чувством прибавил Коля. − А я ему − по математике. Он мне, а я ему. У нас этот… патриархат…
Коля любил вворачивать непонятные словечки, правда, иногда невпопад, как сейчас.
− Какой еще патриархат? − не выдержала и рассмеялась учительница. Хорошо же ты знаешь древнюю историю!
− Ну, матриархат… − бубнил Северцев.
Тут уж весь класс рассмеялся. Только приятелям было не до смеха.
− Северцев, пересядь к Орлову, а Люся сядет к Снегиреву.
− Мы не можем друг без друга, − вцепился в парту Вася.
Вот это сюрприз! В классе мальчики сидели с мальчиками, девочки − с девочками. А теперь Вася будет сидеть с девочкой. Лучше бы она, действительно, и не приезжала со своего Севера.
Снегирев еще попытался было протестовать, но учительница нахмурила брови.
− Вот как ты встречаешь новенькую?
Коля Северцев быстренько перебрался к Орлову. И спорить не стал. Забыл и про матриархат и патриархат…
Вася выставил на край парты свой портфель. Новенькая подошла и остановилась напротив. Ее карие глаза дружелюбно смотрели на Васю. Он нехотя отодвинул портфель. Люся уселась рядом.
До конца уроков Снегирев не обмолвился и словом со своей соседкой. Она сама по себе, а он сам по себе. Правда, Люся два раза попыталась вызвать его на разговор, но Вася и ухом не повел. Хотя и любил поговорить. Это Северцев приучил его болтать на уроках. Коля и пять минут не мог помолчать. Он же оракул… Вася с завистью поглядывал на парту Димы Орлова, где расположился его приятель. Он быстро освоился на новом месте и вовсю болтал с Димой. Потихоньку, разумеется. Наверное, про новенькую распространяется, злословит. Орлов изредка кивал.
Дима не любил много разговаривать. У него голос − труба. Стоит рот раскрыть, как весь класс слышит. Поэтому Орлов предпочитал на уроках молчать.
А вообще-то, Северцев − ненадежный приятель. Хотя бы в первый день для приличия сделал вид, что сильно расстроен. Три года вместе сидели, и не успел на другую парту пересесть, как уже заулыбался. А помнится, толковал, что мужская дружба − самое ценное в жизни человека. Северцев, правда, любил к месту и не к месту повторять: «Сократ мой друг, но истина дороже…» Какая истина? Коля больше любил прихвастнуть, чем доискиваться этой истины.
На переменке Коля подошел к Васе.
− Как она? Твоя гарпия? − спросил он, кивнув на желтый портфель с блестящими застежками. − Не обижает?
− Кто меня обидит, тот…
− Дня не проживет! − подхватил Северцев. − Узнаю своего мужественного друга… Флибустьера, корсара! Не унывай, Вася, всегда чем можем, поможем!
− Обойдусь! − хмуро сказал Снегирев. − А ты как устроился?
− Отлично, − вырвалось у Коли, и тут же он прикусил язык. − Конечно, не то что с тобой… Ты же знаешь Орлова − иерихонскую трубу. − Коля притворно вздохнул: − С тоски можно помереть… Одним словом − амбра!
− Ты хотел сказать «амба»?
− Не жизнь теперь у меня, а сплошной вакуум…
Вася отвернулся: противно слушать глупые речи. Коля без памяти рад, что не его посадили с девчонкой. Вася хоть сейчас прогнал бы ее с парты, да не имеет права. А потом, все-таки она новенькая. С Севера приехала. С Новой Земли. С этим тоже надо считаться.
− Не унывай, джентльмен, − бодро продолжал Северцев. − Может, она и не гарпия… Может, нимфа. Поживем − увидим. Ты постепенно привыкнешь к ней. Человек ко всему привыкает… Аминь! И помни: Сократ мой друг, а истина дороже!..
− У тебя на носу чернила, − сказал Вася. − Иди отмой.
Коля пощупал свой толстый нос и отправился в уборную. Через минуту вернулся.
− Нет никакого пятна, − сказал он. − Это что, нонсенс?
− Значит, показалось…
− Я понимаю, − сказал Северцев, − трудно тебе, друг… Да ты не расстраивайся, все пройдет, как с белых яблонь дым…
− Ну чего привязался? Нонсенс! − вспылил Вася. − Иди к своему Орлову и… дуйте оба в эту… иерихонскую трубу!
− Иду-иду, − сказал Коля. − А ты давай крепись, рыцарь… Я понимаю: нелегко сидеть за одной партой с черной кошкой…
− С какой еще кошкой? − обалдело уставился на него Снегирев.
− Ты хорошенько приглядись к ней: вылитая черная кошка. И повадки кошачьи…
− То стриж, то гарпия, теперь черная кошка… завтра медведицей обзовешь. Катись ты, братец, подальше! Вместе со своим нонсенсом… Что хоть это такое?
Коля не ответил. Он и сам толком не знал, что такое «нонсенс».
На следующий день Васе не захотелось идти в школу. Ему захотелось положить на голову мокрое полотенце и весь день пролежать в постели. Но родителей не проведешь. Есть такая точная штука − градусник. Сунут под мышку − и он сразу определит, болен ты или нет.
Скрепя сердце Снегирев отправился в школу. По дороге он подумал: может быть, Люся заболеет и не придет на занятия? Но сразу же эту мысль отогнал: Иванова жила на Севере, и ее никакая ангина так просто не возьмет. И даже грипп. Она, видать, закаленная.
Люся уже сидела на месте. Она еще не успела как следует познакомиться с ребятами и поэтому первое время в основном держалась у своей парты. Зато Снегирев каждую переменку от звонка до звонка проводил в коридоре. Изучил лица всех великих химиков и физиков, портреты которых были развешаны на стенах. И среди них обнаружил лишь одну женщину: Марию Склодовскую-Кюри. Глядя на нее, вдруг подумал, что у нее есть что-то общее с этой… новенькой. Почему ее Северцев прозвал черной кошкой?..
Люся подняла на Васю большие карие глаза и тихо сказала:
− Доброе утро.
Снегирев опешил. Никто из девчонок еще так не приветствовал его. Люся смотрела на него и ждала.
− Привет, − вяло поздоровался Вася и посмотрел на Колю. Тот подмигнул ему со своего места:
− Ты, братец, становишься джентельменом!
− А разве это плохо? − взглянула на него Люся.
− И спросила кроха: что такое хорошо, что такое плохо? − ухмыльнулся Северцев.
− Маяковского ты помнишь, а вот что такое «патриархат» и «матриархат», не знаешь! − сказала новенькая.
− Нонсенс! − возмущенно воскликнул Коля.
− Переведи на русский язык, − потребовала Люся. − Что, не можешь? Чего же ты тогда употребляешь иностранные словечки, если не знаешь их смысла?
Впервые Коле нечего было ответить: он озадаченно смотрел на девочку и хлопал газами. Выручил звонок.
− Черная кошка… − негромко пробурчал уязвленный Северцев и бросил портфель под парту.
− А ты знаешь, что такое «нонсенс»? − покосился на соседку Вася.
− Я знаю, − сухо ответила она, − а если и ты хочешь узнать, то посмотри в словарь иностранных слов.
Потом Снегирев посмотрел: нонсенс − это бессмысленность, глупость, нелепость… В одном слове столько понятий…
На первом уроке была контрольная по арифметике. С математикой у Васи всегда обстояло дело туго. А Коля соображал. А теперь вот его рядом нет.
Пока Снегирев пыхтел над задачкой, Люся все решила и одной из первых сдала тетрадь. Она пододвинулась поближе и заглянула.
− Первое действие неправильно, − шепнула она.
Вася дернул плечом и продолжал мусолить во рту конец ручки.
− Нужно умножить, а ты, чудак, сложил…
Он не просил, чтобы ему подсказывали, и сам бы в конце концов сообразил, где ошибка. Если она еще раз сунет нос в его тетрадку, то он загородит лист рукой.
Однако когда Люся стала проверять вторую задачку, Вася забыл прикрыть тетрадку локтем. Люся проверила решение и кивнула: «Все правильно».
Снегирев со спокойным сердцем сдал тетрадку.
На переменке Коля сказал:
− Я выяснил, кто такая эта Люська Иванова. Она отличница. Вот влип ты!
− А мне-то что?
− С ней ведь и поговорить будет не о чем. Только о пятерках да уроках. Что ты, не знаешь отличников?
− Она мне помогла задачку решить, − сказал Вася.
− Ну? − удивился Северцев. − Отличники, как правило, не любят подсказывать… Она на тебя глаз положила. А у черных кошек глаз худой… Сглазит она тебя, гладиатор!
− Как это «сглазит»?
− Сделает так, что у вас за партой будет процветать матриархат… Она будет тобой командовать!
− Пойдем на спортплощадку? − предложил Вася. Ему надоели эти бесполезные разговоры.
Всю переменку они подтягивались на турнике. Снегирев подтянулся на два раза больше. Северцев расстроился. Это было видно по его лицу. Коля никогда и ни в чем не хотел уступать приятелю. А тут вот не хватило силенок.
− Вода силу ломит, − скрывая досаду, непонятно выразился он.
− Не понял?
− Моя сила − интеллект, − заметил Северцев.
− А я, выходит, дурак? − насмешливо сказал Снегирев. − Потому что сильнее тебя?
− Я этого не говорил…
− Думай, когда говоришь… − поддел его Вася. − А то получается сплошной… нонсенс!
− Я вчера допоздна читал, − сказал Коля.
− Значит, ослаб? − поддразнивал Вася.
− Ладно, после уроков снова придем сюда и я подтянусь на три раза больше, − заявил Северцев.
− А судьей у нас будет… новенькая, − сказал Вася.
− Уже спелся с ней? − покосился на него приятель. − Говорил, быть за вашей партой матриархату!
− У нас с ней равноправие, − сказал Вася.
Коля подозрительно посмотрел на него и, помолчав, спросил:
− Ты знаешь, кто у нее отец?
− Она же сказала, что не герой полярник.
− Надо выяснить, − озабоченно сказал Коля. − Может, он полярный летчик или капитан дальнего плавания?
Теперь Люся уже не сидела с книжкой в руках на переменках одна за партой. Вася вылетал из класса пулей, лишь звякал звонок. Девочки приняли ее в свою компанию. А Рая Ляпунова − толстушка с двумя короткими косичками − ни на минуту не отходила от новенькой. Показывала ей открытки знаменитых артистов. Она очень хотела с ней подружиться, но Люся относилась ко всем одинаково. Не спешила обзаводиться задушевной подругой.
Снегирев свыкся с мыслью, что он сидит с девчонкой. Ребята перестали над ним подтрунивать. А потом, Люся не надоедала ему и не мешала. Она сама по себе, он сам по себе. И если сначала он посматривал на нее косо, то теперь окончательно смирился. Прав Северцев, человек ко всему привыкает, даже к девчонкам.
За контрольную Вася получил пятерку. А если бы Люся не подсказала, в тетрадке красовался бы паукообразный трояк. И с дисциплиной стало получше. Как ушел приятель к Орлову, так не с кем стало разговаривать.
Люся на уроках не отвлекалась, наверное забывала, что он рядом. Меньше замечаний от учительницы. Если разобраться, то не так уж плохо сидеть с девчонкой. Даже еще с отличницей. Люся никогда от него не закрывала локтем свои тетрадки. Нет-нет на контрольных он и заглядывал в них, сверяя свои решения или проверяя слова в диктанте.
По-прежнему каждое утро Люся приветливо говорила: «Доброе утро». И Вася привычно отвечал: «Привет». Если первые дни он сидел на самом конце парты, отвернувшись от девочки, то теперь занял нормальное положение.
Как-то они вместе возвращались домой. Так уж получилось: после звонка вышли из класса и направились в одну сторону. Оказалось, Люся живет в двух кварталах от него. Когда проходили мимо тира, Вася сказал:
− Ну, пока… Я пойду, пожалуй, постреляю.
Он любил стрелять из воздушки. И стрелял довольно метко, как он считал.
Люся взглянула на него и улыбнулась. И в глазах ее зажглись две точечки.
− Я − тоже, − сказала она.
− Погляди, как я сейчас жестяных зверюшек наповал буду сшибать, самодовольно заявил Снегирев, широко распахивая дверь.
Он взял десять свинцовых пулек, выбрал по вкусу духовое ружье центрального боя и, тщательно целясь, стал стрелять. Из десяти пулек четыре попали в цель. Это не плохо. Вася с торжеством посмотрел на девчонку.
− Видала, как я их? Одна за другой кувыркаются…
− Дай-ка, я попробую, − попросила Люся.
Снегирев взял еще десять пулек: пускай побалуется…
Люся прижала приклад к плечу, прицелилась и выстрелила, железный заяц тут же перевернулся вверх тормашками. Заряжая ей ружье, Вася подумал, что это случайно, но, когда стали падать и другие фигурки, кажется еще пять, он даже рот раскрыл от удивления.
− Вот даешь… − только и нашелся, что сказать.
− Я на Севере с отцом на белых куропаток охотилась, − сказала Люся.
− А на белых медведей не охотилась? − съехидничал Снегирев. Ему все же стало неловко, что девчонка лучше его стреляет. Без единого промаха.
− В белых медведей запрещено стрелять, − ничуть не обидевшись, сказала Люся. − Они подходили к самому нашему дому. Я им давала мороженое мясо.
Вася и сам не заметил, как ее портфель очутился в его руке. Проводил он ее до самого дома. У парадной, немного помявшись, сказал:
− Ты во сколько утром выходишь из дому? Половина девятого? Завтра у тира и встретимся… Гуд бай!
Люся улыбнулась, поправила на голове меховую шапочку и скрылась в парадной. Вася слышал, как дробно застучали по лестнице ее каблуки.
Как-то в Люсином портфеле Вася увидел черный конверт с фотографиями. Ему очень хотелось посмотреть, что это за снимки, но спросить постеснялся. А Люся показать не догадалась. На переменке Вася сказал Северцеву:
− У нее какие-то фотографии… Целая пачка.
− Где они? − живо заинтересовался тот.
− В портфеле.
− Давай посмотрим?
− Неудобно, − возразил Снегирев. − Может она не хочет их показывать?
На это Коля не нашелся, что ответить.
А через два урока Люся хватилась фотографий.
− Ты не брал? − спросила она Снегирева.
− Я по чужим портфелям не шарю, − ответил тот.
Люся больше ничего не сказала, отвернулась от Васи и до конца урока даже не посмотрела в его сторону.
Снегирев написал ей записку: «Честное пионерское, я не брал твои фотографии».
В ответ она косо написала: «Я тебе верю».
Но она была расстроена, и Снегирев видел. И хотя он не дотрагивался до фотографий, чувствовал себя не в своей тарелке. Ведь отлично знал, кто их взял!
Он написал еще одну записку: «Я найду твои фото, не переживай!»
Люся сбоку взглянула на него, чуть приметно улыбнулась и кивнула.
На переменке Вася подошел к приятелю.
− Гони фотографии! − заявил он.
− Какие еще фотографии? − округлил свои бесстыжие глаза Северцев.
− Не валяй дурака!
Коля поднялся из-за парты и, мигнув приятелю, вышел из класса. Вася за ним. В коридоре Северцев затащил его в темный угол за колонну и достал из кармана черный конверт.
− Знаешь, что здесь? − спросил он.
− Надо отдать ей, − сказал Вася. − Нехорошо это. Она на меня подумала.
Фотографии полярных зверей. Пингвины, белые медведи, тюлени и… сама Люська со скрипкой. Скрипка нам ни к чему, а остальные поделим: тюлень тебе, тюлень мне, медведь…
− Иди и все до одной отдай ей, − перебил Вася, начиная злиться.
Коля вытащил из конверта снимки.
− Ты погляди, какие симпатичные зверюги…
− Я чужие фотографии без разрешения не смотрю.
Северцев засунул конверт в карман и насмешливо посмотрел на приятеля.
− А помнишь, у Райки Ляпуновой альбом стащил? Два дня не отдавал…
− Когда это было, − смутился Снегирев. − Еще в третьем классе.
− Понимаю, в чем дело… Ты, Снегирь, втюрился в нее! Втюрился по уши!
Вася даже покраснел.
− Дурак!
− Я видел, как ты ее портфель нес, − продолжал скалить зубы Северцев. − И в школу вы теперь вместе ходите… Что, не так? Как это в песне-то? Нас на баб-бу-у променял…
Снегирев не хотел его ударить. Он даже не знал, как все это произошло: рука его сама по себе поднялась и заехала приятелю в ухо. Коля сразу перестал смеяться.
Стоял и хлопал зелеными глазами, и вид у него был изумленный, а ухо медленно багровело.
− Это ты меня? Своего лучшего друга? Из-за какой-то девчонки?! Из-за черной кошки?
− Из-за фотографий, − поправил Вася.
− Думаешь, нужны мне эти паршивые фотографии? Возьми, подавись… Преподнеси ей на блюдечке! И скажи, что это я их взял… Похитил!
− Я не ябеда.
Северцев выхватил из кармана злополучные фотографии и сунул Васе. Лицо Коли сначала покраснело, почти как ухо, затем побледнело. А ухо продолжало быть красным.
− Все! − бормотал он. − Конец! Больше я этого человека не знаю… Предаю тебя остракизму! Чтобы на друга поднять руку?! Где это видано? Я так и знал, что эта черная кошка перебежит нам дорогу…
Зло у Снегирева прошло, ему стало неловко. Не надо было поднимать руку на Северцева, он бы и так отдал снимки.
− Это… извини, − сказал он. − Так уж получилось.
− Никогда! − со злостью выпалил Коля. − Я счастлив, что не сижу с тобой за одной партой. Забудь, что у тебя когда-то был друг Коля Северцев. Нет теперь у тебя друга. Я выхожу из игры… Адью, месье! Цацкайся со своей кошкой, а ко мне и не подходи лучше!
− И не подойду, − стал злиться Вася. − Подумаешь, раскудахтался! «Адью, месье!» Можешь меня ударить по чему хочешь, и будем квиты. − Он даже подставил ему свое лицо, лишь глаза прижмурил: − Бей! Можешь изо всей силы…
− Не выйдет!.. Пусть тебя всю жизнь совесть мучает!
Северцев зачем-то вытащил носовой платок и вытер руки. Наверное, это должно было обозначать, что отныне он даже не прикоснется к Васе, никогда не подаст ему руки. Затем Коля бросил на бывшего друга уничтожающий взгляд и удалился с гордо поднятой головой.
− Между нами пролегла непреодолимая пропасть, − не оборачиваясь, буркнул он. Северцев и тут не мог удержаться от высокопарных слов. − Гутен морген, гутен таг; бьют по морде и просто так…
Снегирев тяжко вздохнул и направился к своей парте. Люся уже была на месте. В глазах ее горели точечки. Он протянул ей черный конверт.
− Вот твои фотографии.
− Они твои, − с улыбкой сказала Люся. − Я тебе принесла. У меня дома много их. Папа снимал все время. Хочешь, еще принесу? На одной даже получился морж. Правда, не весь − голова и шея в складках…
− Спасибо, − пробурчал Снегирев. − А почему морж получился не весь?
− Он высунулся из-за тороса, и папа его сфотографировал. А потом он ухнул в прорубь и уплыл.
− Да-а, у него же шкура толстая… − рассеянно заметил Вася, лишь бы что-нибудь сказать.
− У тебя лицо расстроенное, − сказала Люся. − Что-нибудь случилось?
− Что такое «предать остракизму»? − спросил Вася.
− Не знаю, − сказала Люся. − Надо будет посмотреть в энциклопедию.
− И где он только такие словечки выискивает! − вырвалось у Снегирева.
− Ты поссорился со своим другом? − заглянула ему в лицо Люся. − Из-за меня?
− Сократ мой друг, но истина дороже, − задумчиво проговорил Вася. − Я сам предам его остракизму… только сначала узнаю, что это такое.
− Он не хочет с тобой дружить?
− Пойдем сегодня в тир? − вдруг предложил Вася. − Постреляем?
− Пойдем, − сказала Люся.
Вошла учительница. Положила на стол классный журнал, с улыбкой посмотрела на ребят.
− А ты, Снегирев, чего нос повесил? − сказала учительница. − Сейчас я тебя обрадую… Я очень довольна твоим поведением. Ты стал прилежным, внимательным… Исправил все тройки. Люся сядет с Раей Ляпуновой, а ты можешь снова сесть за одну парту со своим лучшим другом… Северцев, ты разве не слышал, что я сказала? Сейчас же пересядь к Снегиреву, ну!
